Саша выпрямился, расправив плечи:

— Конечно. Скажите, что надо делать.

— Постарайся не оставлять ее без внимания. и звони мне, если что.

— Хорошо, — парень был торжественно серьезен. — А в воскресенье я приду.

Чуть заметно улыбнувшись уголком губ, Игнат сказал:

— Про тренажерный зал не забудь.

Разговор сам собой иссяк. Но к моменту, когда Даша вернулась из туалета, где она пыталась не расплакаться, мужики уже были единой командой.

Они поговорили и о Сашкиных сомнительных успехах в области грызения гранита науки, и о боевом прошлом Игната. Узнав, что тот успел повоевать в нескольких горячих точках, Саша был поражен. По добродушной внешности молодого улыбчивого мужчины трудно было представить, что тот на самом деле матерый волк. И только стальной взгляд, изредка проскальзывавший в его обычно теплых темно-карих глазах, указывал на несгибаемых характер. Парень проникся уважением. К тому же, на визитке, которую ему дал Игнат, значилась столь солидная «контора», что уважение росло в геометрической прогрессии.

Даша по-прежнему выглядела сумрачно, да и чувствовала себя не лучше. Но все же старалась улыбаться. Время потихоньку приближалось к 12:00, Игнат, взглянув на часы, предложил:

— Так, ребята, мне на мероприятие пора. А вы как? Хотите, подвезу, куда скажете?

Спешить ребятам было некуда, они решили посидеть еще. Перед уходом Игнат бросил на Дашу многозначительный взгляд, попрощался и вышел.

— Сашка, ты что, всерьез решил влезть во все это? — спросила она.

— Ты знаешь, да. Мне интересно. В конце концов, никто силком меня туда не затащит. Но я бы хотел быть как Игнат.

Даша выдохнула, раздувая щеки:

— Вы спелись. Здорово он тебя обработал за один час.

— Даша, — у парня сделалось строгое лицо, и даже голос как-то поменялся. — Не обработал, а показал новые возможности.

Ей вдруг зачесались руки треснуть его по голове:

— Только на мне нечего доминантный взгляд отрабатывать!

Сашка застыл, потом хмыкнул, потом заржал в голос:

— А что, у меня получается?

— Получается, — буркнула Даша, удивляясь, как быстро распространяется дурное влияние.

* * *

Вчера ночью Глеба не удалось застать. Алла предприняла еще одну попытку с утра, но дом опять встретил ее пустотой и молчанием. Поняв, что как-то замять дело и выпросить у Глеба прощения не удастся, она наконец, преодолевая внутреннее сопротивление, решилась позвонить Солодухину. Побаивалась его, потому решила прибегнуть к самому надежному средству.

— Евгений Петрович! — слезы по телефону лились рекой, всхлипы и подвывания должны были дополнять картину.

— Что случилось, моя девочка? — спросил мужчина чуть насмешливо.

— Евгений Петрович, простите меня ради Бога! — она продолжала плакать, но теперь уже постепенно проникаясь ситуацией, плакала всерьез.

Мужчина проявил легкое неудовольствие:

— В чем дело, перестань реветь и объясни нормально.

— Я не знаю как, но он все узнал…

— Что узнал, кто? Говори, не тяни кота за яйца, — мужчина потихоньку начал раздражаться.

— Глеб. А меня, — тут она снова заплакала. — Меня просто выбросили! Сказали, ни один мастер не возьмет…

— Бл…..! Да успокойся ты! — рявкнул Солодухин. — Рассказывай!

Сбиваясь и всхлипывая, Алла рассказала, что история со звонками и сообщениями всплыла самым неприятным образом. И то, что он к этому причастен, тоже. Солодухин длинно и грязно выругался.

— А теперь он куда-то уехал! — Алла снова зарыдала, размазывая сопли.

— Заткнись, дура, — прошипел он, понимая, что ему осточертело слушать ее завывания. — Замолчи!

Замолчать-то она замолчала, но успокоиться не могла, ее трясло от неопределенности. Привыкла, что за нее кто-то думает, решает, опекает, а она на всем готовом. Сейчас ей светила перспектива самой решать свои проблемы и о себе заботиться, а этого она боялась и не хотела. Потому с надеждой ждала, что скажет Солодухин.

— Успокоилась? — спросил тот спустя немного времени.

— Да…

— Так вот, если будешь умницей, я тебя пристрою к одному знакомому. Он немного жестковат, но ничего, привыкнешь.

— Евгений Петрович, дорогой… — Алла аж задохнулась от благодарности, впереди уже не маячила перспектива самой о себе заботиться.

— Ладно, помолчи. Потом сочтемся. А вообще, все не так уж плохо. Уехал, говоришь? Очень хорошо. Сиди дома, я созвонюсь с кем надо. Он тебя возьмет.

Она мало что понимала, кроме того, что ее будущее кажется, налаживается. Ей было невдомек, что человек, которому ее собирался отдать Солодухин в качестве сексуальной игрушки, вполне в состоянии пустить новую куклу на ленточки. И концы спрятать так, что никто ничего не узнает. Ресурс великое дело, особенно в криминальных кругах.

* * *

Из кафе ребята пошли по домам, Саша как порядочный джентльмен (к тому же проинструктированный старшим товарищем), довел Дашу до двери, велел сидеть и не высовываться. Если что нужно, звонить. Даше было немного смешно, потому что привычный Петров серьезным смотрелся забавно. Отпирая замок, не удержалась от сарказма:

— Вживаешься в образ?

— Иди к черту, — незлобиво огрызнулся тот. — Ну, я пошел.

И тут он вытянул шею и как-то странно заулыбался, глядя ей за спину.

— Что? — не поняла Даша.

— Ээээ… пока, короче. Я пошел, — и быстро поскакал по лестнице, даже в лифт не пошел.

Даша обернулась, слыша снизу Сашкино подозрительное ржание.

Ну конечно! Конечно!

На коврике в прихожей, в самом центре красовалась кучка, а Брут, выбежавший ее встречать, эту кучку любовно закапывал.

Она конечно рассердилась, шумно жестикулируя. А Брут всем своим видом показывал:

— А вот нечего меня запирать в четырех стенах, я на воздух хочу!

От всего этого на Дашу почему-то нашла иррациональная обида на Глеба. Правильно, вот уехал он, а у нее настроение ни к черту. Дат еще и мина в прихожей… Дашка присела на обувницу и заплакала. Брутечка тут же подбежал мяучить и ластиться, взобрался всеми четырьмя лапками ей на ногу. Закрыла лицо руками, как будто спряталась.

Неожиданно в кармане завибрировал телефон. СМС. Искрой проскочило странное предчувствие. Хотя, кто знает что это и от кого, но Даша вытаскивала его с опаской.

Так и есть…

«Уверена, что твой садист уехал, а не подкарауливает тебя где-то?»

глава 15

Даша потрясенно смотрела на телефон, зажатый в руке. Постепенно буквы стали сливаться, затопила злость и отвращение. В душе поднимался протест.

Захотелось размахнуться и грохнуть его об стену. Ее затрясло. Тот, кто посылает ей эти писульки, ведь никакой не доброжелатель, а просто гнусный шантажист и манипулятор. В одном Даша была уверена точно, Глеб уехал не для того, чтобы подкарауливать ее. Глеб уехал от нее. И ему не было нужды ее подкарауливать, она и без того была в его