Шрифт:
Закладка:
Практически одновременно с триумфом поборников трезвого образа жизни в Америке победило еще одно общественное движение: американские женщины добились избирательного права. Участницы этого движения — суфражистки (от suffrage — «избирательное право») несколько десятилетий требовали равенства для женщин. Наиболее активных сторонниц движения легко было узнать по приверженности к определенным цветам в гардеробе: дамы отдавали предпочтение комбинации фиолетового (violet) с белым (white) и фиолетового с зеленым (green) и белым. Эти цвета были «говорящими»: первое сочетание олицетворяло лозунг «Vote for Women» («Право голоса женщинам»), второе — «Give Women Vote» («Дайте право голоса женщинам»).
После войны Америка вступила в невиданную до той поры полосу процветания: это подтверждалось и усилившимся притоком иммигрантов из разоренной войной и революциями Европы. Только в 1920 году в США переселились 800 тысяч человек, а в Нью–Йорке население на 40 процентов состояло из иммигрантов. Перед американскими властями встала серьезная проблема законодательного регулирования потока приезжающих в страну, и в мае 1921 года в США был принят закон, по которому страна могла принять 358 тысяч иммигрантов в год. При этом впервые законодательно учитывались интересы национальных сообществ внутри страны: число иммигрантов конкретной национальности определялось как 3 процента от числа американцев данного происхождения. Главным преимуществом пользовались иммигранты из Британии: в США выходцы из Соединенного королевства составляли на этот момент 42 процента населения.
Первая мировая война внесла заметные коррективы в положение американских негров. Многие из них стали рабочими, поступив на военные заводы, приобрели профессиональную квалификацию. Чернокожие участвовали и в военных операциях в Европе и по возвращении на родину с гордостью носили звание ветеранов. Оба фактора существенно повлияли на самосознание негров. Одновременно усилились антинегритянские выступления белых расистов. В 1920–е годы суду Линча подверглось около четырехсот негров, среди которых были и ветераны войны. Жестокость и насилие со стороны белых стали стимулом для сплочения чернокожих в рамках панафриканского движения. Важную роль в развитии этого движения сыграл уроженец Ямайки Маркус Гарвей (1887–1940), который еще в 1914 году выступил с проповедью чувства собственного достоинства среди чернокожих. Он начал свою общественную деятельность на Ямайке, создав Всемирную ассоциацию улучшения негров, а в 1917 году распространил ее на США. Главные идеи Гарвея заключались в необходимости сплочения негров вокруг их исторической родины, в репатриации американских чернокожих (он далее собрал средства на создание пароходной компании «Черная звезда»), в воспитании у них чувства собственного достоинства и в насаждении черного расизма — идеи превосходства черной расы над белой. Хотя Гарвею не удалось стать властителем дум американских негров, считавших США своей родиной и не желавших переселяться в Африку, ему удалось повлиять на рост их самосознания.
Конец 1910–х — начало 1920–х годов также были отмечены ростом как прокоммунистических, так и антикоммунистических настроений в связи с событиями в России. В 1919 году 249 «красных» американцев были высланы в Советскую Россию. Многие радикалы были брошены за решетку, стали жертвами политических процессов. По обвинению в убийстве кассира и его охранника на обувной фабрике в Саут–Брайнтри, штат Массачусетс, были арестованы Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, рабочие, имевшие репутацию сочувствовавших коммунистам. Дело против них начали на том основании, что кто–то сказал, будто убийцей был итальянец. Сфабрикованное дело длилось шесть лет, завершившись вынесением смертного приговора обоим обвиняемым, хотя миллионы людей в стране и за рубежом следили за ходом невиданного судебного разбирательства, сочувствуя обвиняемым. Для понимания дела Сакко и Ванцетти характерны слова, сказанные одним из судей о Ванцетти: «Этот человек, хотя он, возможно, на самом деле неповинен в совершении преступления… является врагом наших нынешних установлений». Не менее красноречива и последняя речь Ванцетти, который отстаивал свою невиновность, утверждая, что подвергся преследованию за радикальные взгляды и национальную принадлежность. Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом стуле 23 августа 1927 года. Их гибель нашла горячий отклик в сердцах советских людей: именами казненных назвали крупнейшую в стране фабрику по производству карандашей.
Сейчас все в Америке признают, что Сакко и Ванцетти стали жертвами истерии, вызванной так называемой «красной угрозой» Соединенным Штатам. Опасения по этому поводу были столь велики, что даже Ку–клукс–клан в те годы расширил сферу своей деятельности и стал преследовать не только негров, но и американских «красных».
Немаловажным событием, дополняющим палитру американской жизни в 1920–е годы, было получение в 1924 году полных гражданских прав индейцами.
«Черный вторник» и «великая депрессия»
В 1929–1932 годах капиталистические страны пережили жесточайший экономический кризис, проявившийся в масштабах всего мира. Он отличался как небывалой разрушительной силой, так и затяжным характером. Первые симптомы надвигающейся катастрофы можно было наблюдать еще в 1926 году, когда американский рынок оказался перенасыщен строительными материалами. Мало–мальски опытные держатели акций строительных компаний начали постепенно избавляться от них, предпочитая вложить деньги в более стабильные предприятия. 21 октября 1929 года фондовая биржа резко отреагировала на наметившуюся тенденцию, и акции некоторых компаний резко упали в цене. Это событие вызвало цепную реакцию, приведя к катастрофическим падениям котировок три дня спустя. В тот день держатели акций избавились от 13 миллионов ценных бумаг. Вслед за этим началась настоящая паника — люди пытались избавиться от всех ценных бумаг, переведя свои состояния в наличность. Пик продаж пришелся на 29 октября, когда за день, вошедший в историю под названием «черный вторник», было продано 16,4 миллиона акций. Разумеется, они покупались по бросовым ценам, что не могло спасти их бывших хозяев от разорения. Сильнейший удар был нанесен и по биржевым спекулянтам, скупавшим по дешевке выброшенные на рынок акции в надежде, что вскоре цены на них вновь поползут вверх.
Паника на бирже продолжалась еще два дня. Все меры, предпринятые властями по стабилизации рынка, не увенчались успехом. Участились случаи самоубийств среди тех, кто разорился в результате обвала рынка ценных бумаг. За какую–то неделю на бирже «сгорело» около 15 миллиардов долларов. Финансовый кризис неизбежно должен был вызвать кризис в других отраслях экономики. А ведь менее чем за неделю до катастрофы президент Герберт Гувер (1874–1964) заявил, что в стране ничто не угрожает производству товаров и торговле ими. Находящаяся у власти партия республиканцев старалась сделать вид, что ничего особенного не произошло, однако демократы жестко критиковали своих политических оппонентов, возлагая на них ответственность за разыгрывающуюся в стране
