Новость его ошарашила.

– И?

Лиззи нахмурилась. Она очень хорошо это умела.

– Я не хочу, чтобы ты рассказывал Дженни.

«Вот это точно не проблема, – подумал он. – Еще одна вещь из сотни, о которых Дженни не разрешит ей рассказать».

– В этой секте вели довольно подробную документацию, что немного удивительно, учитывая общее мировоззрение людей. Они верили во многие странные вещи и, кроме прочего…

– Да какая разница, во что они верили? Что с Ханной?

– Я ее нашла.

Стивен летел в колледж через Филадельфию. В аэропорт его должен был отвезти отец. Вся семья собралась, чтобы попрощаться.

Он вел себя с Дженни очень корректно и вежливо. От прежней неприязни не осталось и следа. Парень улыбнулся ей, когда она вместе с Джоди и Брайаном приехала из Коннектикута.

Перед тем как папа отвез его в аэропорт, Стивен даже наклонился, чтобы поцеловать сестру. Правда, его губы не коснулись щеки. А может, она сама отстранилась. Девушка не уловила, что именно произошло.

– Пока, Стивен, – сказала она и, чуть помедлив, добавила: – Увидимся на Рождество.

Тут брат ухмыльнулся.

– Отлично, Дженни.

На этот раз его губы действительно коснулись ее щеки. Он сел за руль. Студенты колледжей водят только дома, поэтому приходилось наверстывать упущенное во время каникул.

Отец не торопился. Он внимательно осмотрел шины, словно протектор решил износиться именно сейчас.

– Я не успею вернуться из аэропорта до твоего отъезда, Дженни, – произнес он.

Девушка почувствовала, что за секунду сильно повзрослела, потому что высказанная отцом мысль не имела никакого отношения к аэропортам. Он просил ее (так же, как и Сара-Шарлотта задавала вопросы), при этом не прося. Между строк просил, чтобы она по нему тоже скучала.

«Да, – подумала она, – я буду».

И обняла его. Несмотря на то что Дженни не планировала этого делать, все случилось быстро, естественно и непринужденно. Она не удивилась, что мужчина крепко сжал ее в своих объятиях. Это было объятие благодарности, объятие «теперь-я-могу-спокойно-вздохнуть». Девушка хотела сказать: «Спасибо, что приняли», но это было больше похоже не на слова дочери, а на благодарность от приглашенных на обед гостей.

– Веди аккуратно, пап, – сказала она и поняла, что действительно сильно повзрослела. Дженни говорила не про машины. Она имела в виду: «Береги себя. Я тебя люблю. Приезжай домой целым и невредимым».

Все из семьи Спринг махали руками, пока машина не скрылась. Рив обвинял ее, что именно она сделала прошлый год таким трудным. Это было правдой.

«Посмотри, как они раз за разом жертвуют собой, в то время как ты выбираешь одеяло, в котором лучше спрятаться», – думала девушка.

Вместе со всеми она зашла внутрь.

В чем-то новый дом напоминал старый. Всех членов семьи тянуло на кухню, все старались находиться как можно ближе к холодильнику. Рив утверждал, что в семье Спринг дом был в беспорядке. Это слово хорошо описывало их жизнь. Вещи валялись повсюду. Но сами они были в полном порядке.

Девушка вспомнила, как вела себя в прошлом году, и на глаза от обиды навернулись слезы.

«Простите меня», – подумала она.

Брайану поручили вымыть посуду, которой после сытного воскресного ужина было предостаточно. (Брендан был в школе на тренировке.) Брайан счистил остатки еды, сполоснул тарелки и поставил в посудомоечную машину. Потом замочил в раковине сковородки и кастрюли в мыльной воде. После этого намочил кухонное полотенце и стал его выжимать в раковине. Он выкручивал полотенце с очень сосредоточенным выражением лица.

– Что ты делаешь? – спросила мама. – Практикуешься в искусстве удушения?

Тот покраснел.

– У меня пока нет жертвы, – ответил он. Хотя жертва-то, конечно, была, – Рив. – Просто выжимаю полотенце.

– Перестань. Не надо так говорить.

«Она – тоже моя мама, – подумала Дженни. – Я сижу в гостиной с мамой, братом и сестрой. Как долго я пыталась спрятаться от их любви… Стивен вырос. Интересно, когда же вырасту и я».

Из окна на ковер падали косые лучи зимнего солнца. На подоконнике стояли горшки с цветущей геранью. На мгновение эта картина напомнила Дженни кукольный домик. Эти семьи были большими, потому что покупали все новых и новых кукол.

Ей больше не нужны были куклы. Ей нужны были родители.

– Мама, – произнесла Дженни.

Брайан повернулся в ее сторону.

Джоди подняла глаза от тетради, в которой писала сочинение.

– Мама, я хочу рассказать тебе, что произошло в Бостоне, – произнесла девушка. Она почувствовала, что к глазам из самой глубины ее существа поднимаются слезы, словно включили большой и страшный фонтан. Слезы, которые должны смыть все.

Они ее нашли.

Нашли Ханну.

У Рива закружилась голова. Он чувствовал, словно она может вылететь из тела, как пробка из бутылки.

Значит, тогда он действительно слышал голос Ханны!

Она существует.

После этого должно произойти самое страшное. Не только для обеих семей, но и для него, потому что скрыть это от Дженни не получится. Если она сейчас думает, что он – мразь, то после этого известия решит, что он – мразь вдвойне.

На самом деле его роль была маленькой. Он всего лишь говорил. И вот каких результатов добился…

Парень чувствовал себя как пустая алюминиевая банка, которую крепко сжали в кулаке и раздавили. Чувствовал, что его спокойная жизнь стала острой, как нож.

«Мы тебя ненавидим. Заткнись и уходи».

«Даже если бы ты ко мне испытывал симпатию, ты бы ни за что не сделал того, что себе позволил».

«Не звони. Мне от этого больно. Перестань делать мне больно».

Боже, и эта боль только началась.

Рив пытался найти что-то, за что можно зацепиться. Но ни в собственной голове, ни в комнате ничего подходящего не находилось.

– Она умерла, – произнесла Лиззи. – Согласно сектантским документам, пять лет назад.

Головокружение постепенно прошло, словно кто-то снова заткнул бутылку.

Умерла.

Ханна умерла. И уже давно.

Значит, голос, который он слышал в телефонной трубке, был голосом того, кто пытался его разыграть. Человека, который хотел поучаствовать в хайпе и услышать свой голос в эфире. Это был тот, кто хотел повеселиться, не задумываясь о последствиях.

Если она мертва, то все проблемы отпадают, не будет никаких публикаций в СМИ.

– А почему об этом не сообщили Джонсонам? – спросил он.