Получалось, что в своем доме медведь оказался, как в ловушке, так как замкнутое пространство сковывало его движения и замедляло реакции, делая его неуклюжим и неповоротливым.

Однако, это ненамного облегчало нам задачу, здоровенный медведь всё равно оставался здоровенным медведем да ещё и с разумом человека.

Мы сгруппировались. Томаш первым ловко метнул копье. Однако медведь увернулся и, махнув лапой, как пушинку, смел тяжелый дубовый стол. Стол полетел в нас. Все кинулись в рассыпную. Соколиные крылья распахнулись во мне теплом и силой. Я перекувыркнулся в воздухе через летящий в нас стол, как долбанный ниндзя, и снова оказавшись на ногах.

Стол с грохотом ударился об стену и рассыпался в щепки. Я ухмыльнулся и, преодолевая инстинкт самосохранения, требующий от меня иных действий, ринулся на медведя.

Медведь самоуверенно рыкну, мол, моська лает на слона, и двинул когтистой лапой, желая расправиться со мной одним махом. Но я не растерялся и рубанул летящую в меня лапу мечом. Меч со свистом отсек медведю палец. Лапа прошла по касательной, разорвав мне бочину и откинув в сторону.

Раздались грохот и чудовищный рев, я тоже взвыл от боли. Но не дал себе поблажки и подскочил на ноги.

Как назло, в этот момент с топориком из соседней комнаты выперся Фил. Попался, что называется под горячую лапу медведю. Медведь схватил его и, встряхнув как кошенку, отшвырнул в сторону. Фил ударился об стену, приложившись головой, обмяк и безвольно стек на пол.

Я подавил в себе желание бросив всё, проверить, жив ли друг. Нужно было сначала победить медведя. Распоротая бочина давала о себе знать. Регенерация происходила слишком медленно. В глазах плыло, сознание все время пыталось сделать мне прощальный жест ручкой, но я усилием воли держал его.

Я покрепче зажал меч в руках, готовясь, во что бы то ни стало, дать отпор.

И хорошо, что мне дали пару минут опомниться. Харви с отцом бросили в тварь огненные шары, но лишь потратили силы — этой твари все было нипочём.

Ослабленные от потери энергии, они вяло поработали мечами, пытаясь оказать сопротивление, но медведь легко раскидал их по комнате, словно кегли в боулинге. Томаш всё же сумел подкрасться и слегка уколоть медведя копьем в шею, но через миг тоже оказался лежащим на полу.

Ну и а теперь, медведь мог сосредоточился исключительно на мне.

Я остался один на один с медведем. На какой-то миг я с ужасом осознал, что все мои близкие, возможно, мертвы. Но страх тут же сменился гневом. Горячим, злым, всепоглощающим. Исчезла боль, исчез страх и все сомнения развеялись. Остался только враг.

Крылья во мне загорелись алым огнем и мускулы, словно обожгло пробужденной силищей. В глазах полыхнуло сконцентрированной энергией.

Медведь прыгнул на меня и попытался в полете откусить мне башку. Я же, дико заорав, всей своей ново-обретенной силищей отмахнулся от него мощной энергетической волной. Морда медведя откинулась назад. По пасти прошла судорога. Он отшатнулся и повалился на пол.

Медведь быстро поднялся, и ошалело глянул на меня. Я же, не давая твари опомниться, уже несся на него. Я в два прыжка взобрался медведю на спину, оседлав его. Тот заревел, заметался, пытаясь скинуть меня, поднялся на задние лапы.

Я мертвой хваткой вцепился ему в шерсть и принялся дубасил тварь латной перчаткой, ломая ему хребет и выплескивая вместе с ударами сжигающую меня изнутри силушку. Трещали кости. Медведь ревел, от боли он опять опустился на четыре лапы, сообразив, что ему нужна подмога, кинулся к окну и, махнув лапой, выбил его.

Но это уже не могло его спасти. Я оттолкнулся от изломанной спины и прыгнул, кувыркнувшись в воздухе, на лету опустил меч ему на толстую шею, вкладывая в удар не только силу рук, но и энергетическую силу, и силу своего веса. Меч тяжело рассек плоть. Голова медведя отлетела на пол. И я тоже оказался на полу неподалёку от неё. Из окна дунуло ледяным ветром. Мгновение, и жизнь в медвежьих глазах потухла.

В комнату серой волной, толкаясь и мешая друг другу, через окно, начали заскакивать волки.

Я тяжело поднялся, ноги у меня подрагивали, но я продолжал держаться за меч — единственную опору, которая у меня еще осталась.

На мою удачу, Томаш вместе с отцом и Харви пришли в сознание и взяли волков на себя. Одолев двух волков, что успели пробраться внутрь, они схватили столешницу и перегородили окно.

Харви, каким-то чудом отыскал гвозди и молоток. Волки, тем временем, продолжали яростно пробиваться внутрь. Томаш и я, пока Харви с отцом заколачивали гвозди, помогали держать столешницу, навалившись на нее всем телом.

Наконец-то, мы оказались в относительной безопасности. И могли перевести дух.

Появилась возможность осмотреть Фила, хотя бы проверить пульс у парня. Слава всем ликам Триликого парень оказался жив, но далеко не цел и невредим. Требовалось срочно его подлечить.

Я подсобрал остатки силенок, а осталось их у меня немного, и срастил Филу кости, остановил кровотечение, выровнял дыхалку. На этом остановился, так как появился риск, что еще чуть-чуть, и я сам кану во тьму и вернусь оттуда только через пару дней, а этого допустить сейчас было никак нельзя.

Я оценил состояние Фила. Хоть парень и не пришел в себя, его жизни больше ничего не угрожало.

Я отполз от него и глянул на своих спутников.

— Не смогу его излечить полностью, — виновато признался я. — И так много сил потратил.

— Еще бы ты смог, — усмехнулся отец. — После того как одним ударом отрубил медведю голову!

Я не знал, почудилось ли мне, но очень было похоже, что в голосе отца прозвучало уважение. А вот что точно не чудилось это волчье шкрябанье со всех сторон. Твари пытались добраться до своей добычи.

— Надо проверить как там Кира! — с трудом шевеля языком, попросил я.

Сил самому подняться у меня не осталось. Остальные были, хоть и изрядно потрепаны медведем, но все же более дееспособны.

Харви кивнул и привел Киру из соседней комнаты.

— Вовремя ты про девчонку вспомнил, — плотно закрыв за собой дверь, заметил Харви.– Там волки продираются через крышу. У одного уже пасть через потолок торчит.

— Долго мы здесь не продержимся, — невесело констатировал отец, вслушиваясь в треск и скрежет.

— А я думал, медведь после смерти человеком станет, — невпопад сказал Томаш, тыча