пришельцев и их корабль – одно лицо. Более того, они считали, что грифоний круизер это что-то вроде станции – просто, безмозглая оболочка, которую пришельцы каким-то чудом транспортируют между звезд. Вот Шанти-то смеяться будет, когда об этом узнает. А Зар ей обязательно расскажет – она незлой корабль. А еще коричневоперая немало поведала о своем корабле (рапторе, Зар и не сомневался). Непонятно, конечно, но… Чем больше птичка рисовала истории о своем корабле, тем больше она краснела, распалялась и становилась мокрее. Зар не стал упускать возможность, и, взяв пернатую за клюв, оторвал ее от рисунка, и накрыл ее клюв своими губами. Коричневоперая испуганно дернулась. Но, когда Зар схватил свободной рукой ее за зад и нежно сжал упругую плоть самки в своих пальцах, расслабилась, закрыла глаза и позволила дракону делать с собой все, что тому вздумается. Кажется, поцелуи среди птичек привычны не были. Так что, Зар продолжил ознакомление аборигенки с этим фуррячьим обычаем, попутно устраивая ее поудобнее на диванчике.

Дракон, не разрывая поцелуй, мягко вошел в птичку (благо, все давно было мокро и скользко). Та что-то булькнула – странно, кажется, Зар начал жестковато. Так что, самец приостановился, и выпустил клюв любовницы из своего рта. Та глубоко вдохнула, и на выдохе чувственно чирикнула. После чего вопросительно посмотрела на самца, и, зачем-то, очень энергично покивала. Дракон ничего не понял, но, на всякий случай, вообще прекратил движения. На что пернатая возмущенно чирикнула, и, ловко согнувшись в пояснице, схватила Зара за основания расправленных крыльев, и повлекла чешуйчатого любовника на себя, заставляя продолжить совокупление. Зару не оставалось ничего иного, как самому схватить пернатую за плечи и энергично задвигать бедрами – кажется, он спутал требование «пожестче!» с просьбой быть понежнее. В подтверждение этого, когда таз дракона энергично замолотил о промежность птички, та счастливо чирикнула, и ослабила хватку на крыльях дракона. В сексе коричневоперая оказалась очень горячей и энергичной. А еще безрассудной: она еще дважды подряд не просто впускала в себя дракона, но заставляла его со всей силы долбить в собственное женское донышко. При том, премило чирикая в процессе. Впрочем, чего он ожидал от другой офицера-пустотницы? Самки, привыкших к связи со своими кораблями, нередко любят что-то жесткое и, даже, чуть болезненное – чтобы как со своим стальным любовников. Впрочем, а сам Зар не таков? Помнится, до того, как стать пустотным офицером, любовные привычки у него тоже были совершенно другими, чем сейчас.

Сейчас же наполненная коричневоперая мирно сопела на кровати (во сне все еще иногда выталкивая из себя любовные соки, что выглядело премило), а к Зару ластилась вторая доброволица, уже белоперая и без следов пустотной службы на теле (а так же, по мнению Зара, излишне пухловатая – меднокрылый любил спортивных самок, желательно, сильно меньше себя: чтобы лицо и рост «самки очага» совмещались с фигурой и мускулами «самки меди»). Дракон же пока еще был не совсем готов (три раза почти без перерыва это, все-таки, чуть-чуть многовато даже для изголодавшегося по противоположному полу пустотника). Так что, белая была вынуждена удовлетворяться рисунками, описывая в них то, как она хотела бы, чтобы дракон любил ее. А также рассказывая на карточках о том, что она рассчитывает забеременеть от Зара. Интересно, каким это хитрым приемом? Как бы, перьев на себе дракон не наблюдал. Да и пернатые грифоны не умели заделать птенцов другим авианам – замысел Создателей, мать его: для совместного потомства нужны самцы и самки близких видов. А драконы с грифонами, насколько Зар знал биологию фурри, были еще теми уникумами среди разумных видов.

***

Спустя десять дней плотного общения с птичками, Шанти начала через пень-колоду понимать их язык. А так же то, что пернатые даже понятия не имеют о том, на что способен большой корабль: допущенные на борт аборигены не стесняясь трепались между собой обо всем, совершенно не заботясь о том, что круизер все прекрасно слышит и видит. И, в общем, это птичья беспечность оказалась полезна не только для изучения языка аборигенов, но и для успокоения самой Шанти: если она правильно понимала птичью болтовню, местные даже не намеривались захватывать чужой корабль – чуя за прибывшим непонятно откуда межзвездным судном сильную цивилизацию, они намеривались торговать с ней. А еще выяснилось то, зачем это пернатым понадобилась эта трах-тибидох-сделка, с которой Шанти много чего поимела (включая страх быть захваченной аборигенами пока половина ее команды «уф! уф!» на планете делает). Беспечно треплющиеся о своем оперенные самки (не подозревающие о том, что их подслушивает корабль) откровенно завидовали тем «счастливицам», что вот прямо сейчас должны были забеременеть от пришельцев. Интересно, как? Насколько Шанти помнила биологию разумных, авиане могли иметь совместное потомство с другими авианами и, если планеты встанут, с рапторами. А уже с грифонами – нихт. Про прочую фуррятину речи, тем более, не идет: слишком велико биологическое расхождение. Но пернатые говорили о беременности от чужаков на полном серьезе. Местные суеверия или стоит уделить внимание? Пожалуй, стоит уделить внимание. А еще следует покопать насчет упомянутых вскользь «консорте» и «событии». Не просто так птички эти слова в своих беседах выделяли особым ударением.

На одиннадцатый день, как и было уговорено с аборигенами, на борт вернулась первая партия котов мартовских (досуха выжатая, но очень довольная), а на планету отправилась вторая, за эти десять дней успевшая изныться на свою безсамочную судьбу. И это оказалось не просто важно, а очень важно: к Шанти обратился ее старший помощник с разговором на весьма существенные темы. Как за трахом удалось выяснить Зару, местные приняли Шанти не за корабль, а за нечто безмозглое, вроде станции. Медный дракон на основании расспросов огуливаемых им самок пришел к выводу, что птички не связывают межзвездные путешествия с эфирными технологиями, а собственные рапторы не считают космическими кораблями – для них это летающие машины с дополнительными возможностями. Собственно, многие сугубо атмосферные летающие аппараты птичек, как удалось выяснить Зару, являются теми же рапторами, но не способными покинуть атмосферу планеты, а настоящие «боевые корабли», которые птички спроектировали, но не успели заложить на верфях, это просто безмозглые металлические «сигары» с кинетическим генератором и жестко закрепленными на корпусе лезвиями-косами – никаким эфиром они манипулировать не могли бы. Да