Мысленно я добавила оплату Лилиан в стоимость экземпляров газет, но продолжала наблюдать за горничной. В ее лице несколько раз интерес сменился испугом, она неосознанно начала комкать в руках подол простенького зеленого платья и задышала чаще.

— Это будет большая честь для меня. Если вы поручите мне такое дело, я буду очень стараться… — залепетала она. Боги, насколько же скромная девочка! Сколько ей, интересно, лет?

— Хорошо. Значит, скоро попробуем. Нам понадобится… — я задумалась, окинув взглядом гору писем. — Бумага для пятидесяти записок и побольше чернил. Добудешь?

После того, как Лилиан кивнула, я потянулась за кошельком и выдала ей немного денег на расходы. Перо, чернильница и несколько листов бумаги в номере имелись, однако этого явно было недостаточно, чтобы ответить всем желающим.

И что отвечать?

Я в который уже раз за день открыла блокнот и занесла над ним грифель.

На следующей неделе выпустить первый номер я никак не успею, так что мне понадобится небольшая фора. Думаю, четырнадцати дней хватит. А на счет цены… Может, еще раз злоупотребить благосклонностью графа и первый номер сделать бесплатным? Эх, вот бы не покупать для этого станки, а арендовать их или взять напрокат, чтобы посмотреть, что и как у меня выйдет. Но вряд ли какая-то из местных газет решит одолжить мне рабочую силу. С другой стороны, стоит попробовать пообщаться с кем-нибудь, кто знает о делах газет побольше. Вдруг получится?

Мысли о собственной газете так меня увлекли, что на время я забыла и о графе, и о ранении. Но сразу вспомнила, стоило только обратить внимание на стопку газет. В этот раз в ней обнаружилась одна политическая — видимо, в предыдущий свой забег Лилиан не нашла ее, потому что все экземпляры раскупили за утро.

Чай уже почти остыл, но так мне даже нравилось больше: едва теплая вода напоминала мне утро в офисе, когда я пыталась выжать из старого кулера кипяток, чтобы растворить в нем дешевый кофе, но получала в результате жижу с кофейными крупинками, и с ней садилась планировать фронт предстоящих на день работ.

Эта газета оказалась гораздо более содержательной, чем все остальные. Из парочки первых заметок стало ясно, что сейчас в стране часть власти принадлежит Королеве — вдове, еще часть — государственному совету из пятидесяти шести высокородных господ, которые выносят на голосование вопросы о будущем страны, новых законах, налогах и всем таком прочем.

Среди этих господ выделились два ярких лидера, два герцога: некие господа с фамилиями Вейн и Огли. Первый возглавлял блок «новаторов», которые выступали за прекращение вялотекущего конфликта с демонами, сдерживание частных торговцев и предпринимателей законами, в том числе защищающими работников, и еще какие-то преобразования, направленные на улучшение положения простых людей в ущерб самым богатым и знатным классам. Второй объединил вокруг себя «традиционалистов», которые предлагали развязать с демонами новый конфликт и истребить их всех, а заодно ратовали за свободную частную инициативу и некое подобие прогрессивных налогов — системы, при которой богатые платили бы больше. Королева умело лавировала между обоими, покровительствуя идеям то одних, то других, и тот факт, что эта стая петухов не подралась — наверняка исключительно ее заслуга. Как интересно было бы увидеть эту женщину!

Я быстро вошла в курс дела, однако все же дочитала все восемь больших листов и только после этого отложила газету. Конечно, вопросов у меня только прибавилось, в том числе стало любопытно, состоит ли граф в этом совете? И если да, какую позицию занимает?

Однако когда он вернулся — уставший, слегка растрепанный, отчего казался более живым, чем обычно, и злой — расспросить его не успела. Супруг оставил мне адрес своего поверенного, еще немного денег и очередное обещание «все объяснить позже». И унесся куда-то снова, сменив предыдущих двоих наемников их своей охраны на новых.

Его поведение меня почему-то обеспокоило. Я сама не понимала, отчего на душе так тревожно, да и вообще впервые в жизни испытывала нечто, что называли на Земле «предчувствием», «интуицией» и другими неточными словами.

Ходила по комнате, закуривала сигареты, бросала их, но снова возвращалась, не в силах в моменты волнения бороться со старой привычкой. Я не доверяла этому предчувствию и предпочитала думать, хоть информации в моем распоряжении все еще слишком мало.

Определенно, сбрасывать со счетов тот факт, что граф скорее всего интриган и изменник короны, не стоит. Это значит, что мне с одной стороны неплохо бы узнать о его делах, чтобы в случае необходимости продать информацию в обмен на свою жизнь или свободу, а с другой — держаться как можно дальше от его планов и интриг, чтобы ненароком не попасть на плаху вместе с ним. Если я конечно доживу до момента его казни.

Рассуждения выглядели логичными и стройными, но то странное чувство, которое не давало мне сидеть на месте и заставляло кружить по комнате, будто голодная ворона, намекало, что что-то не так. В прошлой жизни я всегда полагалась на ум и факты, а чувства оставляла для тех мужчин, которые изредка появлялись в моей жизни, но сейчас эмоции буквально кричали, что я ошибаюсь. Я давила их холодными доводами рассудка, они замолкали на время, но уже через несколько минут принимались бурлить с новой силой. Да что же со мной такое?

Я затянулась в очередной раз за день, дым неприятно обжег горло. Нет уж, эмоции — это конечно здорово, но может, они вовсе не мои? Я не должна им поддаваться, не должна позволить магии или чему бы то ни было еще затмевать мой разум.

Я как раз расправилась с сигаретой, когда Лилиан вернулась со стопкой листов и чернилами, закупоренными в стеклянную бутылку. Она тут же бросилась открывать окно, и я только сейчас поняла, что дым застилает почти всю комнату. Да уж, так сильно нервничать мне определенно не стоит.

Пока камеристка суетилась, я набросала для потенциальных читателей короткую записку, в которой рассказала о газете, сообщила о сроке ее выпуска и о том, что первый номер будет бесплатным. В конце указала, на какой адрес оставлять заявки, и замерла.

— Лилиан, помоги мне переодеться, — тихо попросила