Александер рванул было встать между двумя враждебными сторонами и вытащить с собой Жоржа. Но Катя успела первой. Она шагнула вперед, выхватила у принца кусочки своего пояса и крикнула:

– Стойте! Он не хотел дурного! – Лоскутки в ее поднятой руку плескались, как маленький флажок. – Его высочество делает мне честь, прося руки. Но я отказываю, потому что мы разной веры.

Пожарные встали как вкопанные. Такое простое объяснение было им понятно. И тронуло до глубины души. Ишь ты, сватается. А наша девка, не будь дура, говорит: крестись. Нет, так и я нет, вот и весь сказ.

Катя сделалась героиней. Персы задвинули юного Хозрева за свои широкие спины и недружелюбно ворчали. Наконец вперед вышел переводчик и, поклонившись госпоже Бенкендорф, заверил, что принц просит прощения. Он лучше выколол бы себе глаза, чем обидел столь прекрасное создание – ветку розы, качающуюся между мирами, Лейли его души, ради которой он готов стать одержимым, как Мейджнун[68], и бродить под окнами пери…

– Вот этого не надо, – трезво оборвала толмача Лизавета Андревна. – Переведи ему, что наша ветка не из его сада и качаться будет там, где родители скажут.

Из всего произошедшего персы сделали один вывод: высокородные девушки в Москве дорого стоят, и семья своего не упустит.

Жорж в суматохе очутился возле принца и, держа за руку Александера, заставил переводить:

– Скажи, это дочь самого визиря. Самого большого у нас паши. – От услышанного глаза у бедного Хозрев-Мирзы округлились. – Скажи, ее отец вернется с самим царем, и ему придется отвечать…

Принц почти плакал.

– Роза и соловей согласны, а садовник нет, – повторял он. – Я готов отдать за нее все шали, которые привез здешнему двору…

Жорж побагровел.

– Его высочество видит, что шалей мало, – констатировал Джеймс. – Передайте госпоже Бенкендорф: пусть ждет под своими окнами верблюдов, груженных золотом и бирюзой. Я их знаю.

Пока суд да дело, к Кате подошла незнакомая девушка, смотревшая очень враждебно.

– Он выбрал меня! – выпалила она, схватив мадемуазель Бибикову за руку и заставляя бросить лоскутки на землю. – Это меня он называл своей Лейли. Моим родителям предлагал дары. Он обещал мне увезти в Тебриз и жениться.

– Вы Демидова? – растерялась Катя.

– А вы – разлучница! – Из глаз девушки брызнули слезы.

Вот, оказывается, как? Падчерица Бенкендорфа была удивлена. Этот смуглый уродец может нравиться? Вызывать ревность?

– Это не сказка про Золушку, – Катя сама удивилась материнским ноткам в своем голосе. – У него может быть много женщин. Так же как он быстро позабыл вас здесь, позабудет и там, выбрав уже не меня, а наложницу. Неужели вы не понимаете?

– Хочу, – упрямо повторила новая знакомая. – Каждую ночь вижу его во мне. Ничего не могу с собой поделать. Встанете у меня на пути – зарежу.

Катя обомлела. Какие страсти!

* * *

Астролог Менухим раскладывал перед принцем таблицы. Персы очень чувствительны к предсказаниям звезд. Ведь небесные светила созданы Аллахом и гласят то, что он приказывает.

– Эта девушка будет моей?

Менухим помялся.

– Она – дочь великого визиря. С ним царь советуется по всем делам. Он может рассердиться…

– Разве у него одна дочь? – упрямился Хозрев-Мирза. – Пусть ради мира пожертвует тем, что дорого. Мы заплатим богатый калым.

– Вы готовы совершить никях? – ужаснулся посол Салех. – Без согласия своего великого отца? Колебателя семи небес?

– Нет, конечно, – спохватился принц. – Но девушки любят это слово. Их родители тоже. Я увезу ее в Тебриз. Она станет лучшей розой в саду гарема, и там, в тишине, прохладе и спокойствии, я наслажусь ее ароматом. Русские вовсе не берегут своих женщин, раз выставляют их напоказ.

Остальные члены посольства согласно закивали.

– Я не могу без гнева думать, сколько взглядов скользило по ее лицу! – воскликнул влюбленный. – Лишь луна является на небе без покрывала. Такой ее создал Всевышний и приказал голой бродить от горизонта к горизонту. Но женщина – цветок тайны.

В этот момент «цветок тайны» требовала откровенности от сестры:

– Так тебе нравится Жорж?

Было утро. По детской привычке девушки спали в одной комнате. Бывало раньше – и на одной кровати, и на печи. Но с тех пор, как отчим женился на их матери, у них всегда была своя светелка.

– Нравится? – Катя оседлала громадную подушку, подогнула под нее ноги и жаждала признаний.

– А тебе Хозрев-Мирза? – опасливо спросила Оленка.

Старшая фыркнула.

– При чем тут? Я раньше думала, что персидские бывают только коты. А теперь вот принцы!

Оленка поморщилась.

– Значит, ты равнодушна? Только прикидываешься?

Катя поскучнела.

– А что мне еще остается делать, раз хорошие женихи не обращают на меня внимания? Надо себя показать. – Она выпятила нижнюю губку. – Теперь вот все станут говорить: к ней сватался принц, но она отказала. Думаешь, плохо? А я думаю: в самый раз. Мама зря боится. От кавалеров отбоя не будет.

– Смелая ты, – с завистью протянула Оленка. Она лежала в постели на животе и с завистью смотрела на сестру. – А что отец скажет? Ты о нем подумала? О его репутации?

Катя вскинула голову.

– Какое мне дело? Наш с тобой отец погиб в двенадцатом году. Это только мамин муж.

– Ты не должна так говорить, – обиделась сестра. – Он для нас все сделал. Больше, чем батюшка. Кто приданое добыл? Бабушка прижимиста.

Катя глянула на сестру не то презрительно, не то жалостливо.

– Пришло бы время, все равно бы отдала. Да что ты все о нем беспокоишься? Я тебя о Жорже спрашиваю. Он тебе нравится?

Оленка перевернулась на спину и положила маленькую подушку-думочку на грудь.

– Не знаю. Он нам не ровня.

– А если бы был ровня? Ведь он красавчик.

Оленка охнула.

– Я о нем вот так не думала. Только как о брате. Тем более – он так похож на папа.

– В том-то и дело, что похож! – Катя торжествовала. – Не у матери же ты будешь отбивать ее кровное. А тут то же самое, только моложе.

– Катя, ты гадкая! – Оленка решительно села в кровати. – Не хочу с тобой говорить. Не знаю, что у тебя в голове.

Катя пожала плечами.

– Не хочешь, не говори. Но записку-то ему написать можешь? А я передам. На балу в Благородном собрании. Не хочешь? Ну, как знаешь.

Она и сама не сказала бы, почему ее так беспокоит еще вовсе не завязавшийся роман сестры с бастардом отчима. То ли не хотела, чтобы Оленка раньше нее выскочила замуж за Белосельского. То ли просто сочувствовала всем влюбленным – а Жорж влюблен. То ли знала о сестре нечто такое, чего не расскажешь, и пыталась уберечь прежде, чем разразилось непоправимое.

Хозрев-Мирза тем временем пытал астролога.

– Что меня ждет? В любви. Не надо про будущее.

Менухим не знал, что и ответить. Приносить дурные вести – не просто опасно, но и лишено мудрости. Принц и так знает, что его жизнь коротка. Все шахзаде рождаются с этим знанием. Пока отец на этом свете, их холят и лелеют. Ведь неизвестно, кто взойдет на престол. Кто останется после кровавой схватки с братьями. Потом участь принцев может быть весьма плачевной: они падут на землю со стуком сухой ветки…

Поэтому юноши наслаждаются всеми благами мира, пока