проигрышным. Выигрыш на каждом ходе складывается из случайного числа и выигрыша в предыдущем ходе, поэтому элемент предсказуемости присутствует. Средний выигрыш составляет 1 %, однако в любой ход можно как потерять всю ставку, так и удвоить.

Наблюдать за игрой невероятно увлекательно. Запускаешь одним кликом последовательность в сто ходов и смотришь, как ползут на экране четыре ломаные линии – по одной на каждую стратегию и еще одна, отмечающая выигрыш на каждом ходе. В каждом раунде благодаря незначительным вариациям случайных факторов игра складывается по-разному.

Какая стратегия побеждает? Зависит от среды. Обычно все три стратегии приходят к финишу примерно с одинаковым результатом. Когда выигрыш довольно предсказуем, склонна побеждать Эмоциональная, поскольку умеет пользоваться благоприятной возможностью в хорошие времена и избегать риска в плохие. А вот когда выигрыш менее предсказуем, у Эмоциональной дела идут все хуже и хуже, так как зачастую она чрезмерно рискует и много проигрывает.

Компьютерная модель принесла и неожиданные результаты, на что обычно и надеешься, затевая компьютерные модели. На иллюстрации показаны итоги четырех раундов игры, построенных по одной и той же формуле с одинаковым стартовым капиталом у всех игроков. Как в знаменитом эффекте бабочки, – когда взмах крыльев в Бразилии вызывает ураган во Флориде[362], – незначительные вариации случайных чисел дают сильный разброс в исходах игры. Обычно все три стратегии оказываются примерно наравне, причем временами результаты не впечатляют ни у одной. Но если какая-то выигрывает или проигрывает по-крупному, то, как правило, Эмоциональная.

Возможно, благодаря этой простой модели нам станет понятнее, почему механизмы регуляции настроения так отличаются у разных людей. Незначительные изменения среды оборачиваются совершенно разной окупаемостью для разных механизмов регуляции настроения, даже если все остальные условия остаются неизменными. Ни одна из систем не дает гарантированного постоянного выигрыша, очень многое зависит от случая.

Эрик Джексон, трудившийся во время учебы в магистратуре в моей лаборатории, вывел эту модель на следующий уровень. Он запустил игру на 10 000 раундов, чтобы посмотреть, какая степень колебаний настроения получит наибольшее преимущество. Его главный вывод прост: когда вознаграждение сильно варьирует и довольно предсказуемо, оптимальная стратегия – менять ставки сообразно прежним выигрышам, то есть пользоваться Эмоциональной стратегией. Но когда вознаграждение непредсказуемо, побеждают более стабильные стратегии, а Эмоциональная быстро себя исчерпывает.

Психологи всегда это знали

Задуматься о том, что смена настроения может коррелировать с благоприятностью обстоятельств, меня побудили исследования добычи корма животными, но сама идея не нова. По наводке своих друзей-психологов я прочитал множество статей, подробно описывающих это явление. Особенно четко изложил основополагающие принципы психолог из Миннесотского университета Эрик Клингер в 1975 году[363]. Когда человек благополучно продвигается к главным для него жизненным целям, настроение у него хорошее. Препятствия на пути вызывают фрустрацию, которая часто проявляется в виде гнева и агрессии. Неспособность продвинуться к цели деморализует и побуждает человека на какое-то время замкнуться в себе. Если изначальная стратегия по-прежнему не срабатывает, деморализация усиливается и начинаются поиски альтернативной стратегии. Если же, несмотря на многочисленные попытки, найти новый путь к цели не удается, сильное уныние отключает мотивацию к ее достижению. После искреннего отказа от недостижимой цели уныние ненадолго сменяется печалью по поводу утраты, а затем человек ставит себе новые цели, более достижимые. Однако бывают такие цели, отказаться от которых человек не может, например поиск работы, спутника жизни, способа вылечиться от смертельной болезни. В этом случае он загоняет себя в ловушку преследования недостижимой цели и обычное уныние перерастает в тяжелую депрессию. С работой Клингера непременно должен ознакомиться каждый клиницист.

Эти идеи получили дальнейшее развитие и побудили к исследованию связанных с ними явлений. Немецкий психолог Ютта Хекхаузен, сейчас работающая в Калифорнии, изучала группу бездетных женщин среднего возраста, которые еще надеялись родить ребенка. По мере приближения менопаузы психологический стресс усиливался. Но после менопаузы у тех, кто окончательно отказывался от надежды забеременеть, симптомы депрессии пропадали[364]. Такой вот парадокс: порой именно из надежды вырастает депрессия.

Следом за ней канадский психолог Карстен Врош провела аналогичное исследование с участием родителей, пытающихся вылечить своих детей от рака. Наиболее склонными к депрессии оказались те, кто был сильнее сосредоточен на достижении цели и отдавал себя ей целиком[365]. У тех же, кто обладал большей гибкостью или мог совсем отказаться от цели, депрессия проявлялась слабее[366].

Американские психологи Чарльз Карвер и Майкл Шайер провели серию исследований, посвященных зависимости настроения от перипетий на пути к цели[367]. Они обнаружили, что на настроение влияют главным образом не успехи или неудачи, а темпы продвижения к цели[368]. Продвижение быстрее ожидаемого повышает настроение, продвижение медленнее ожидаемого – угнетает. Вывод не такой уж очевидный, как может показаться. Многие думают, что настроение отражает наше материальное состояние и благополучие. Это лишь иллюзия, иначе не впадало бы в уныние столько людей богатых, здоровых, окруженных толпой поклонников. Человек стремится к цели, надеясь, что она принесет ему счастье, но оно длится недолго. Настроение почти не зависит от того, что у нас имеется, и лишь ненадолго меняется под влиянием успеха или неудачи. Базальное настроение у большинства людей на редкость стабильно, а колебания в основном коррелируют с темпами продвижения к цели[369],[370].

Неприятности, низкая мотивация и плохое настроение

Когда продвижение к крупной жизненной цели замедляется или останавливается, симптомы уныния отключают мотивацию, побуждают затаиться, выждать и рассмотреть альтернативные стратегии, а затем, если ни одна из альтернатив не кажется осуществимой, отказаться от цели бесповоротно. Но действительно ли в подобных обстоятельствах нет лучшего отклика, чем снижение мотивации? Да, оно позволяет избежать напрасной траты сил, однако, если жизненная стратегия не срабатывает, что толку хандрить в своем углу? Наверняка ведь энтузиазм и готовность рисковать помогут нащупать новую – успешную – стратегию гораздо вернее, чем уныние. Разве не лучше было бы, если бы превратности судьбы нас мобилизовали, побуждая взглянуть на себя, на мир и в будущее с оптимизмом и переключиться на более полезный проект?

Иногда так и происходит. Потерявший работу осознает, едва доехав до дома, что на самом деле вырвался с каторги, которая выматывала бы его не один десяток лет. После развода отчаяние нередко сменяется пониманием, что можно найти кого-то получше. И даже вынужденная необходимость бросить неудавшийся научный проект может вызывать радость, если открывает возможность заняться новыми, более интересными исследованиями. Этот момент очень точно уловил Тони Хогленд в стихотворении «Разочарование»: «…ему не дали работу / или она не успела сказать умирающему отцу / самое важное,