– Ну, – сказал К., – Люси казалась бы сумасшедшей при обычных обстоятельствах – из-за тех вещей, на которые она, по ее утверждению, способна. Проблема для тебя может заключаться в том, что она на самом деле способна это делать.

«Люси» утверждает, что моя реальность – и реальность людей, которые меня окружают, которым мне полагается доверять, когда я психотична, – не настоящая реальность. Этот фильм с помощью ярких кинематографических эффектов приукрашивает свое определение истинной реальности.

Фильм 2001 года «Игры разума» прослеживает жизнь математика Джона Нэша, которого играет Рассел Кроу, подчеркивая роль шизофрении в отношениях и работе главного героя. В попытке поместить зрителя внутрь «прекрасного ума» Нэша режиссер Рон Ховард прибегает к махинациям в духе Шьямалана, придумывая загадочный сюжетный поворот, при котором угрюмый куратор Нэша в министерстве обороны, а также его давний друг из Принстона и очаровательная племянница оказываются – та-дам! – игрой воображения. Психоз в «Играх разума» – не что иное, как усиленная версия детской «воображаемой дружбы», и он продолжает преследовать Нэша даже после выздоровления. В заключительной сцене фильма, когда Нэшу вручают Нобелевскую премию по экономике, он мельком видит эту вымышленную троицу. Шизофрения, подразумевает фильм, – это навсегда.

Легко критиковать «Игры разума» за фальшивое изображение шизофрении. В действительности я впервые смотрела этот фильм вскоре после его выхода на экраны, в рекомендованном показе, устроенном для моего курса психопатологии в Йеле. Задачей показа было продемонстрировать нам, как неправильно показывают психоз в Голливуде. Но использование Ховардом кинематографических плодов воображения выглядит не таким уж непроработанным, если рассматривать их как метафору бреда. Куратор Уильям Парчер с технической точки зрения является повторяющейся галлюцинацией – обманом чувств, способным говорить и двигаться благодаря актеру Эду Харрису. Но он также является персонажем, который провоцирует параноидную убежденность Нэша в том, что он должен взломать хитрый советский шифр, дабы избавить Америку от коммунистов. Без зловещего присутствия Парчера зритель никак не может поверить, что Нэш впутался в вопросы национальной безопасности.

Я долго не решалась посмотреть фильм «Голодные игры. И вспыхнет пламя», боясь, что экранная реальность меня затянет. Но настал момент, когда я смогла справиться со своей психотичностью. В кинотеатре я смогла вовлечься в кино, при этом не потеряв своих границ.

Годы спустя я пережила свои первые галлюцинации. Они были ничуть не похожи на повторяющиеся вымышленные фигуры, которые видит герой Рассела Кроу в «Играх разума». Вскоре после них появились и бредовые видения, хотя своей Нобелевской премии я еще не дождалась.

Я все же посмотрела «И вспыхнет пламя» в кинотеатре. Я больше не была психотична и сделала сюрприз К., купив нам обоим билеты на вечерний сеанс. Мы сидели в бархатных креслах в театре Kabuki в Джапантауне, районе Сан-Франциско, и смотрели, как Китнисс Эвердин борется за свою жизнь. Особенно захватила меня сцена, где происходит нападение соек-говорунов: по одну сторону от силового поля Китнисс окружает стая генетически модифицированных птиц, именуемых сойками-говорунами. Они используют как оружие крики ее сестры, которую подвергают пыткам. Китнисс кричит, взволнованная и паникующая, ее спутник и товарищ Пита пытается объяснить ей, что в реальности ничего такого не происходит, но невидимая преграда не подпускает их друг к другу. Несмотря на все его старания, она не может услышать объяснение. К скольким моим переживаниям эта сцена была метафорой!

После фильма, когда мы спускались на подземную парковку, К. спросил:

– Помнишь сцену с сойками-говорунами?

Я ответила, что помню.

– Тяжело было ее смотреть, – сказал он.

В кинотеатре фильм накатывал на нас волнами, и все же мои границы остались незыблемыми. Я смогла полностью вовлечься в кино, не потерявшись внутри него. Когда включился свет и зрители зашевелились, я потянулась за рукой К., словно мы были такими же, как все, супругами, готовыми пойти домой.

Джон Доу. Психоз

Галлюцинации

Я видела Джона в самые неподходящие моменты. Чаще всего это случалось в каком-нибудь незнакомом городе, где возможность наткнуться на него казалась наименее вероятной. Он также являлся мне, когда я была недалеко от дома, в том числе однажды вечером в баре, куда я пришла праздновать чей-то день рождения. А вместо этого весь вечер разглядывала в упор мужчину, который настолько сильно напомнил мне Джона, что я не могла отвести от него взгляд. Этот двойник был в баре с женщиной, он смеялся, обняв ее одной рукой и держа в другой бокал с янтарной жидкостью. Я потихоньку ускользнула из бара и стояла на тротуаре, вся дрожа, но продолжала наблюдать за ним сквозь открытую дверь.

Инцидент в баре случился в 2006 году. Джон был моим бойфрендом в старшей школе, чуть меньше 10 лет назад. Я прекратила общение с ним в 2003 году.

Такого рода миражи – не редкость для людей, переживших агрессию и изнасилование. На онлайн-форумах для жертв изнасилований пользователи пишут вещи вроде: «И вот я сижу в своей квартире, где меня почти убили 2 года назад. Я до сих пор вижу пятна крови» и «Это странно, но иногда я до сих пор ощущаю его запах… Мне страшно ложиться спать». И обе женщины хором утверждают: «Я повсюду вижу его лицо». Есть сцены в фильмах, где женщина идет домой с работы, пробираясь сквозь толпу, и видит его. Она паникует, снова вглядывается – а это оказывается мальчишка, которому никак не может быть больше 12, или будущий генеральный директор, совершенно не похожий на хищника с акульими глазами из ее кинематографических флешбэков. Этот феномен указывает на озабоченность и напоминает сюжет песни Криса де Бурга, в котором он повсюду видит лицо своей (предполагаемой) возлюбленной. Я не думаю о нем, но все же думаю о нем. Он ждет у развалившейся заправки в самой дерьмовой, самой заброшенной части моей психологической географии: закрывайте окна, запирайте двери. Джон – причина, по которой я вдруг принимаюсь снова и снова приглаживать волосы своего мужа, глядя на него в постели: ибо его лицо внезапно изменилось, и только поправляя ему волосы, я могу положить конец этому зрительному нарушению.

В книге Джен Перси «Лагерь Дьявола» (Demon Camp), хронике жизни одного солдата после войны, безымянный нейропсихолог рассказывает ей о неврологических последствиях травмы: «Иногда миндалина увеличивается, гиппокамп сокращается. Травма может вызвать воспаление, атрофию, гибель нейронов и усыхание. Отделы мозга могут увядать, перестраиваться и умирать». Также принято считать, что шизофрения наносит мозгу физиологический ущерб. Согласно выводам одного исследования