Батлер, но мы можем также прочитать его как открытие бесконечного путешествия или путешествия в бесконечность, то есть как жест к другому миру. Этот жест в беньяминовском смысле оказывается жестом обозначения высказывания, которое является не вполне действием, которое как бы застывает, замерзает в незавершенных условиях, уточняет Батлер.

Только кажется, что данный жест открывает горизонт как цель, но в нем нет фактической точки прибытия и, конечно, нет фактического отправления.

Вторая притча Кафки, которую Батлер интерпретирует в терминах поэтики не-прибытия – Приход Мессии, где некий авторитетный голос сообщает, что Мессия придет тогда, когда не останется никого, кто мог бы нарушить возможность его прихода и никого, кто мог бы пострадать от этой деструкции. Мессия не будет иметь антропоморфной формы, уточняет Батлер. Мессия не будет индивидом. Его приход должен стать результатом определенного индивидуализма, который уничтожит каждого и всякого индивида. «Мессия придет только тогда, когда уже будет не нужен; он придет только на следующий день после того, как будет возвещен его приход; он придет не в последний день, а в самый последний».[338] Представляется, пишет Батлер, что Мессия придет именно тогда, когда не будет никого, кто мог бы пострадать от уничтожения мира, каким мы его знаем, когда не останется никого, кто мог бы разрушить его приход. Иначе говоря, притча Кафки полагает темпоральность, в которой не выживет никто. Если прибытие – это понятие, относящееся к календарю дней, но приход (coming, das Kommen) – нет. Приход не случается в момент времени, но случается только тогда, как последовательность всех моментов завершена.

Постоянное не-прибытие, уточняет Батлер, в отличие от отправления, не ведет к общей цели или прогрессивной реализации социальной цели в специфическом месте. Наоборот, здесь открывается нечто другое, а именно чудовищная и бесконечная дистанция между отправлением и прибытием, внешняя темпоральному порядку, в котором эти термины имеют смысл. Другими словами, в логике негативного мессианизма Кафки не могут состояться темпоральные условия для прогрессивистского понимания истории, цель которого, как в проекте религиозного мессианизма, может быть реализована в заселении определенной территории.

О ловушках националистической коммерциализации

В статье «Кому принадлежит Кафка?» в London Review of Books Батлер интерпретирует негативный мессианизм Кафки в контексте истории судебной тяжбы за его рукописное наследие, развернувшейся в 2011 году между Национальной библиотекой Израиля, Немецким литературным архивом в Марбахе и наследницами секретарши Макса Брода Эстер Хоффе, которой он завещал сохраненные вопреки завещанию Кафки рукописи его романов. Причем, в ходе этой борьбы за то, представляет ли творчество Кафки культурное имущество, принадлежащее еврейскому народу, или Кафка принадлежит к немецкой литературе и немецкому языку, на кону оказались миллионы – ведь только одна рукопись Процесса Кафки была куплена на Сотбис в 1988 году за 3,5 млн немецких марок.[339]

В этом контексте Батлер задаёт язвительный вопрос: как же могло случиться, что Кафка, который нарушал все свои обязательства, никогда не был собственником жилья и просил своих литературных поверенных уничтожать его рукописи, превратился в такой ценный товар – новый «золотой стандарт» постсовременности? И смогут ли слабые плечи Кафки, ставшего «золотым стандартом» не только израильской, но и европейской культуры (по словам Арендт, Кафка «говорит самой чистой немецкой прозой столетия») стать нормой европейской мультикультурной интеграции – на фоне того, что Меркель – вопреки тезисам Хабермаса об успешности коммуникации в современном мире – вынуждена была признать неудачу политики мультикультурализма. В результате в Германии стали говорить, что не только новые иммигранты, но и их дети и внуки никогда не смогут говорить по-немецки правильно и избавиться от акцента?[340]

На примере судьбы наследия Кафки Батлер с иронией отмечает парадокс коммерциализации мессианского теологического измерения в условиях современного мира. Она замечает, что приказ Кафки Броду уничтожить его рукописи – это вовсе не ясная директива, а скорее апоретический жест, не редуцируемый к форме определенного линейного приказа. Ожидал ли Кафка, спрашивает Батлер, что его месседж прибудет по назначению или предполагал, что он подчинится логике не-прибытия?[341]

Персонажи Кафки, такие как Одрадек, не обладают, как было замечено выше, ни антропологической, ни животной формой, а его ценность, по словам Адорно, заключается именно в том, что он абсолютно бесполезен в капиталистическом мире, который стремится инструментализировать любые объекты в своих целях.[342]

Однако вопреки замечанию Адорно, в случае борьбы за собственность на наследие Кафки были задействованы, как отмечает Батлер, такие формы получения прибыли, которые способны эксплуатировать даже наименее инструментальные формы искусства и такие формы национализма, которые наиболее стойко противостоят инструментализации.[343] В случае современной коммерциализации творчества Кафки ирония, по замечанию Батлер, и состоит в том, что его творчество трансформировано в меновую стоимость и становится иконой капиталистической националистической принадлежности, которую оно было предназначено поставить под сомнение.

Примечания

1

Trump, fascism, and the construction of “the people”. An interview with Judith Butler by Christian Salmon, 29 December 2016, http://www. versobooks.com/blogs/3025-trump-fascism-and-the-construction-of-the-people-an-interview-with-judith-butler

2

Butler Judith. Foreword // Lorey Isabel. State of Insecurity: Government of the Precarious / Translated by Aileen Derieg. With a Foreword by Judith Butler. London, New York: Verso, 2015, p. ix.

3

Trump, fascism, and the construction of “the people”. An interview with Judith Butler by Christian Salmon, 29 December 2016.

4

Ibid.

5

Butler Judith. Frames of War: When Is Life Grievable? London&New York: Verso, 2009, p. 33.

6

Ibid., p. 3.

7

Ibid., p. 48.

8

Trump, fascism, and the construction of “the people”. An interview with Judith Butler by Christian Salmon, 29 December 2016

9

Butler Judith. Frames of War: When Is Life Grievable? p. 3.

10

Butler Judith. Rethinking Vulnerability and Resistance // Vulnerability in Resistance, Judith Butler, Zeynep Gambetti, and Leticia Sabsay, eds. Durham and London: Duke University Press, 2016, p. 24.

11

Ibid.

12

Ibid., p. 14.

13

Butler Judith and Athanasiou Athena. Dispossession: The Performative in the Political. Cambridge, Malden: Polity Press, 2013, p. xi.

14

См., например, Butler Judith.