Шрифт:
Закладка:
– Мисс Ханна! – Он ухмыльнулся, и темные волосы упали ему на глаза.
– Привет. – Ханна шагнула в комнату, стараясь дышать ровнее. Жуткий смех все еще отдавался эхом в ушах… как и весточка от «Э», полученная после просмотра рекламного ролика отца.
– Прекрасно выглядишь сегодня, – сказал Патрик, подойдя совсем близко.
В животе у Ханны взметнулся рой бабочек.
– Спасибо, – прошептала она.
Они постояли какое-то мгновение, и ее сердце билось все быстрее. Она умирала от желания поцеловать Патрика, но не хотела показаться слишком ретивой школьницей.
– Э-э, где же мои фотографии? – спросила она самым беспечным тоном, какой только могла изобразить.
– Хм? – Патрик устремил на нее изумленный взгляд.
– Ну, то, что ты снимал на днях? – поддразнила Ханна, делая вид, будто щелкает камерой. Ей не терпелось разослать фотографии по модельным агентствам. Прежде всего, в IMG, которое значилось первым номером в ее списке, а уж потом, возможно, в Next или Ford.
– О! – Патрик пробежался рукой по густым волосам. – Да. Конечно. Я схожу за ними.
Он ушел в соседнюю комнату. Художники, с умильным восхищением подумала Ханна. Вечно такие рассеянные, затерянные в собственном мире.
Завибрировал мобильник Ханны. Звонила Эмили.
Вздохнув, она прижала телефон к уху.
– Что?
– Мне приходят все новые сообщения от «Э». – Голос Эмили едва не срывался на крик. – А тебе?
За окном громко просигналили клаксоном. Патрик наткнулся на что-то в соседней комнате и смачно выругался.
– Хм, может быть, – ответила Ханна.
– Они про… – Эмили многозначительно кашлянула.
Ханна поняла ее с полуслова.
– Да.
– Что нам делать, Ханна? Кто-то знает!
Ханна поморщилась. Если «Э» знает – действительно знает…
Как назло, Патрик вышел из соседней комнаты. Ханна обхватила трубку обеими руками.
– Мне надо идти. – Она с остервенением нажала отбой, как будто давила паука.
– Все в порядке? – спросил Патрик, стоя в дверях.
Ханна поморщилась.
– Конечно. – Она бросила телефон обратно в кожаную сумку и повернулась к нему лицом. Странно, но Патрик вернулся с пустыми руками. Ни фотографий, ни цифровой камеры, ни портфолио в кожаном переплете. Ничего.
Он стремительно прошел в дальний угол комнаты и плюхнулся на кожаный диван, похлопав рукой по месту рядом с собой.
– Подойди, сядь со мной, Ханна.
Половицы скрипели под ногами, когда Ханна пересекала комнату. Она опустилась на диван, и Патрик придвинулся к ней.
– Ты потрясающая, знаешь это?
Сердце Ханны исполнило еще одно сальто. Она смущенно склонила голову.
– Держу пари, ты говоришь это всем своим моделям.
– Нет, не говорю. – Он взял ее за подбородок, повернул к себе и пристально посмотрел ей в глаза. – Сказать по правде, я не очень искушен в общении с девушками. Это сидит во мне со школы – я тогда был лузером. А ты… та самая популярная девушка, которой я грезил, но не мог обладать.
Ханна растаяла от таких слов.
– Когда-то я тоже была лузером, – прошептала она. – Такой уродкой, что даже не могла смотреть на себя в зеркало.
Патрик обхватил ее лицо руками.
– Я сомневаюсь, что ты когда-либо была уродливой.
Он подался вперед и поцеловал ее. Ханна прильнула к нему, млея в предвкушении. Но, когда их губы соприкоснулись, что-то… пошло не так. Поцелуй получился скользкий и суетливый. Патрик оказался на вкус как пырей, а его руки ощупывали ее как тяжелые лапы, не то что нежные и сладкие прикосновения Майка. Когда он уложил ее на диван, лицо Майка промелькнуло у нее перед глазами, и она почувствовала укол тоски.
Она уперлась руками ему в грудь.
– Э-э, мы можем посмотреть фотографии прямо сейчас? Мне не терпится увидеть твои работы.
Патрик слегка хохотнул.
– Давай займемся этим позже, – сказал он и зарылся лицом ей в шею.
В животе у Ханны разливалось неприятное чувство, будто она наелась кислятины. Патрик навалился на нее всем телом, пригвождая к дивану.
– Но мы можем и этим заняться позже, верно? – произнесла она, все еще пытаясь казаться веселой и беззаботной. – Пожалуйста, я могу увидеть фотки? Пожалуйста?
Патрик продолжал бесцеремонно лапать ее. Ханна вдруг обратила внимание на то, как мерзко он причмокивает губами. Его волосы выглядели сальными, а на плечах виднелись следы перхоти. Ее пронзила страшная догадка: что, если Майк не ошибся в нем?
Она резко вскочила с дивана.
– Патрик, я хочу получить свои фотографии. Сейчас.
Патрик откинулся на спинку и сложил руки на груди. С глумливой усмешкой на губах, он мгновенно превратился из влюбленного фотографа в некое гораздо более зловещее существо.
– Так ты просто любительница подразнить, да?
Ханна отчаянно заморгала.
– Я думаю, что мы должны вести себя профессионально. Ты попросил меня приехать, чтобы посмотреть фотографии. Я надеялась, что ты сегодня же разошлешь их по агентствам.
– Да ладно, Ханна. – Патрик закатил глаза. – Неужели ты настолько наивна?
Ловким и быстрым движением он наклонился вперед и достал из-под дивана большой коричневый конверт. Открепив застежку, он извлек шесть глянцевых фотографий Ханны. Среди них не оказалось ее снимков на фоне Колокола Свободы или ратуши; на всех шести, практически одинаковых, фотографиях она позировала в его студии. Волосы раздувало ветром, на смазливом лице разливалась похоть, и платье, соскользнувшее вниз, открывало ее кружевной лифчик без бретелек.
Хуже другое: эти «шедевры» не имели ничего общего с сексуально-провокационными фотографиями полуобнаженной Энни Лейбовиц из журнала Vanity Fair. Свет падал безобразно. Какие-то черты лица вообще выпали из фокуса, да и композиция не выдерживала критики. Проще говоря, все это выглядело как дешевое порно.
Ханна поморщилась, и внезапно закружилась голова.
– Что это? Где остальные? Хорошие?
– Остальные не имеют никакой ценности. – Улыбка Патрика становилась все шире и шире. – Зато эти – золотая жила. Для меня, во всяком случае.
Ханна попятилась назад. Сердце ухнуло куда-то вниз.
– Ч-что ты имеешь в виду?
– Не прикидывайся, Ханна. Я что, действительно должен разжевывать тебе, что к чему? Что будет делать папочка, когда увидит это? Или увидят его конкуренты? У меня есть друзья в высоких сферах. Это станет главной новостью на TMZ[71]. А потом… пуф! – Патрик щелкнул пальцами. – Тю-тю, сенатская кампания!
Ханну бросало то в огненный жар, то в ледяной холод.
– Ты не посмеешь!
– Я не посмею? Ты даже не знаешь меня, Ханна.
Ханна прислонилась к рабочему столу; надежды и мечты медленно вытекали из нее, как воздух из проколотого воздушного шара. Все эти красивые обещания, лестные слова и похвалы на деле оказались хитро расставленной ловушкой.
– Пожалуйста, не показывай их никому. Я сделаю
