Шрифт:
Закладка:
Ладно. Хрен с ним, с королем. Кажется, я просто зря потратила время. И, кажется, теперь мне придется делать все самой. Больше не привлекая никого, кроме Эррея, и не рассчитывая на чью-либо помощь.
Неожиданно на моей дороге мелькнуло ярко-красное пятно.
– Госпожа графиня, куда же вы?! – огорченно вякнул шут, когда я почти достигла выхода из зала. – Так быстро уходите? Вам у нас не понравилось?
– Я в полном восторге, господин шут, – сухо ответила я, обойдя его кругом. – Но, простите, мне уже пора.
Разрисованное лицо карикатурно скривилось, будто он собирался заплакать, а потом с обидой протянул:
– Ну вот. Какая нехорошая леди… А вы, между прочим, мне едва не понравились! Я уже хотел назвать вас королевой бала!
Я резко остановилась и повернулась к шуту, которому вдруг пришла в голову не слишком удачная мысль шлепнуться на пол, поджав под себя ноги и скрестив их по-турецки.
– Что, передумали? – хитро прищурился он, но мне уже было не до шуток. Неторопливо вернувшись, я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и, позволив платью белоснежным цветком распластаться по паркету, тихо сказала:
– Не стоит меня так принижать, господин шут. И не нужно присваивать мне недостойных званий.
Тим-Тим ошарашенно разинул рот.
– Почему это?!
– Каждая женщина в душе своей – королева, – так же тихо сказала я. – Поэтому, называя леди королевой всего одной ночи, вы, господин шут, рискуете ее смертельно оскорбить.
Он изумленно моргнул и не нашелся, что возразить. Только и спросил растерянно:
– Ну… прямо-таки и смертельно?
Я хищно улыбнулась, на мгновение вернувшись в недобрый образ Фантома, и вкрадчиво спросила:
– Разве вы не знаете, господин шут, что женщины по природе своей гораздо более опасные существа, чем мужчины? И никогда не замечали, что порой от хлесткой пощечины вас спасает только белая перчатка?
Под моим тяжелым взглядом он вздрогнул, отполз назад и уставился, как кролик на удава.
– П-почему, почему именно белая?
– Чтобы не запачкаться, – серьезно ответила я, а потом протянула руку и под ошарашенными взглядами собравшихся вокруг придворных неожиданно попросила: – Проводите меня к выходу, господин шут. Здесь очень душно, а я бы хотела подышать свежим воздухом.
Тим-Тим медленно, как во сне, качнулся навстречу, робко обхватил мою кисть своими узкими, тонкими, но поразительно сильными пальцами. Неуверенно встал, зачем-то оглянулся на танцующие пары, а потом тяжело вздохнул:
– Конечно, леди. Пойдемте, я покажу вам свободную террасу.
Глава 9
В саду я окончательно успокоилась и взяла себя в руки. Высокие деревья, обрамляющие пушистыми кронами легкие облака, как-то незаметно настраивали на мирный лад. Тихо щебетали невидимые птицы. Залетающий с реки ветерок ласково гладил кожу, уговаривал, что-то неслышно шептал, смиряя уязвленную гордость. Мягкая вечерняя прохлада охлаждала разгоряченные щеки, а мраморные перила упорно не желали поддаваться сжавшим их пальцам.
Тим-Тим, едва показав этот уютный уголок, спрятанный за тяжелой шторой в глубине одной из нескольких десятков террас, молниеносно испарился, напоследок одарив меня еще одним странным взглядом. Но я не стала его тормозить – мне нужны были тишина и одиночество. А еще было нужно, чтобы возмутившиеся Знаки перестали тревожить пробудившуюся землю и прекратили жечь мою руку.
– Гайдэ? – вдруг тихо позвали снаружи.
Я отдернула штору, пропустив внутрь обеспокоенного Эррея.
– Гайдэ, что случилось?
– Ничего, – вздохнула я. – Ничего, чего не следовало бы ожидать.
– Ты… с тобой все в порядке?
– Да. Но, кажется, мы зря сюда пришли.
– Что у вас произошло с королем? Почему ты бросила его на середине танца? – совсем тревожно посмотрел Рорн.
Я криво улыбнулась.
– А что мне еще оставалось делать после того, как его величество недвусмысленно предложил осмотреть его спальню?
– Что?!
Я отмахнулась.
– Ладно, проехали. В конце концов, король – тоже мужчина и тоже подвержен обычным мужским слабостям. Но я не ожидала, что он окажется таким предсказуемым и рискнет мне открыто хамить.
– Гайдэ, – нахмурился Эррей. – А ты уверена, что правильно его поняла?
– Чего ж тут можно было не понять? Когда мужчина настойчиво тискает тебя за талию и жарко дышит на ухо, трудно ошибиться. А его величество к тому же имел неосторожность сделать предложение почти по всей форме, поэтому… Чего ты удивился? Сам же говорил, что король у вас – тот еще ловелас. И что чуть ли не половина дам его обширного двора так или иначе побывала в его крепких объятиях.
Эррей растерянно пожал плечами.
– Да, но… прости. Я не думал, что так получится.
– Ты-то тут при чем? – поморщилась я. А потом подумала, что, наверное, наш первый… да и сегодняшний разговор вряд ли можно было истолковать превратно. Никакой двусмысленности, на мой взгляд, в нем не звучало. Ни тогда, ни сейчас. Хотя…
– …Вы полагаете, что сумеете узнать все, что хотел бы узнать у них ваш брат?
– Надеюсь, что так. Эта информация очень важна для Гая, ваше величество… и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы добиться результатов…
– …Вы действительно готовы на все, чтобы добиться своего, леди?
– Я не привыкла отступать, сир…
Кхм.
Ну, с большой натяжкой… если искать двойной смысл там, где его нет… если бы король очень хотел его найти, то… мое утверждение насчет того, что «готова на все», пожалуй, можно было понять двояко. Но лишь в том случае, если ОЧЕНЬ этого хотеть. И при условии, что большая часть произнесенного вслух привыкла оцениваться собеседником в весьма узком спектре. Точнее, на одну конкретную тему.
Черт. С ума можно сойти с этими словесными изысками! Тут говорится одно, а слышится другое. Думаешь так, но говорить надо этак. Полагаешь, что сказала это, а получается…
Черт, черт, черт! Неужели король и правда так привык к бесконечным намекам, что разучился отличать правду от вымысла, а истину – от досужих сплетен? И неужели каждая встреченная дама так и норовит пристроить его к собственному телу? Неужели не было никого, кто подходил бы к нему без личной корысти? Даже если корысть эта простирается до уровня простыней? И неужели он никогда не сталкивался с тем, что кому-то он нужен просто по
