друзей и становилась очередной проституткой.

— Твой брат будет прекрасным отцом. Он обожает детей и обладает тем инстинктом, который есть у всех любящих родителей. Думаю, было ясно, что Терренс будет безумно любить своих детей. Он с детства заботится о дорогих ему людях.

— Ха, да лучше бы он сначала хорошим женихом стал, — закатив глаза, фыркает Эдвард. — И не стал ужасным муженьком.

— Ракель им вполне довольна.

— Она слишком влюблена в этого человека, чтобы видеть вещи в реальном свете.

— Если бы ты любил кого-то, кроме себя, то понял бы это. Но к сожалению, тебе этого не понять, потому что ты любишь только деньги.

— А я любил. Любил! Очень сильно! И вполне мог бы начать рассматривать эту девушку в качестве своей будущей жены. Только своей изменой эта предательница убила во мне эту любовь раз и навсегда. И я не желаю встречаться и тем более жениться на той, для которой статус занятой девушки ничего не значит. Раз мисс Рочестер не любила меня и сама, к твоему сведению, призналась в том, что встречалась со мной из страха остаться одной, то скатертью дорога. А я еще встречу более достойную девушку, которая будет намного лучше этой стервы и заставит меня задуматься о женитьбе.

— Сомневаюсь, что ты встретишь другую девушку с таким омерзительным характером, — скрещивает руки на груди Ребекка, хмуро смотря на Эдварда. — Жажда денег и власти убила в тебе все хорошее. Ты — чудовище, Эдвард! Просто чудовище!

Ребекка качает головой с мокрыми глазами, пока Эдвард с хмурым взглядом вилкой царапает свою тарелку с едой.

— Откуда в тебе столько злости? — недоумевает Ребекка. — Неужели расставание с Наталией так сильно изменило тебя в худшую сторону? Стоило только начать говорить о ней, как ты будто лишился рассудка! И принес мне столько боли и разочарования… Мне больно осознавать, что один из моих сыновей — эгоистичный и подлый человек.

— Дядя Майкл оказался прав… — сухо говорит Эдвард. — Ты любишь Терренса намного больше. Даже сейчас в разговоре со мной ты восхваляешь его, хвалишь, защищаешь, покрываешь его делишки. А меня оскорбляешь и унижаешь… Прямо как мой отец. Вы оба ни во что меня не ставите!

— Разве ты дал мне хоть один повод гордиться тобой? Разве мой младший сын сделал хоть что-нибудь, чтобы я могла похвалить его? Ты приносишь мне лишь одни разочарования и заставляешь горько плакать.

— Как будто ты не страдала с моим братом!

— Твой брат хотя бы никогда не выдавал таких выкрутасов, какие вытворяешь ты.

— Да что ты говоришь! Терренс ничуть не лучше меня! Он никогда не был идеальным сыном и тысячу раз заставлял тебя нервничать. В чем сам неоднократно признавался.

— Есть вещи, которые заставляю меня гордиться моим сыном. Я всем сердцем люблю его и могу уверенно рассказать людям, что этот человек много добился благодаря огромной работе над собой.

— Значит, ты признаешь, что Терренс тебе дороже меня? — возмущается Эдвард.

— Я люблю вас обоих!

— Хватит врать! Ты никогда меня не любила!

— Ты как со мной разговариваешь?

— Ты ни разу не вспоминала обо мне все эти годы! Твои мысли занимал только один ребенок! А на второго тебе было наплевать! Плевать, что он жил со своим папашей, который унижал и оскорблял его! Тебя интересовал только твой любимый и неповторимый Терри. Твой мир всегда крутился вокруг него. А он привык, что все должны петь ему дифирамбы, возвышать до небес и считать его авторитетом.

— Что? — возмущается Ребекка. — Ты обвиняешь меня в том, что я не люблю тебя? Что мне наплевать на тебя, и я люблю только лишь Терренса?

— А разве это не так? Признайся, мама! Признайся, что ты бы и не вспомнила обо мне, если бы я не объявился три месяца назад. Что все твои мысли всегда будет занимать только лишь всеми любимый Терренс.

— Прекрати ревновать меня к своему брату! Вы оба уже не дети, чтобы драться и ругаться ради того, чтобы мама с папой обратили на вас внимание!

— У меня есть причины ревновать! Масса причин возмущаться, что этот петух получает все, а я — ничего!

— Я так понимаю, что твое желание заполучить все деньги и обокрасть своего брата связано с дикой завистью? Ты злишься, что он намного успешнее и удачливее тебя, и мечтаешь сделать все, чтобы вы поменялись местами.

— Да, я злюсь! — грубо вскрикивает Эдвард. — Злюсь, что ты тоже относишься ко мне ужасно и не любишь меня так, как Терренса! Что отец, что ты — вы оба беспокойтесь только об одном сыночке. А другого для вас будто не существует!

— Не неси чушь!

— Такое впечатление, что вы не хотели, чтобы я родился. Вашего любимого Терри ждали все. Ведь он — первенец, желанный, запланированный ребенок! А я получился случайно. Меня никто не хотел. Поэтому вы всю жизнь наплевательски относились ко мне.

— Сейчас же замолчи! — грубо требует Ребекка.

— Теперь я понимаю, что дядя Майкл был абсолютно прав. Вы не просто не хотели, чтобы я родился, но еще и всю жизнь до смерти ненавидели. Стыдитесь называть меня своим ребенком, потому что я ничего не добился в своей жизни. Зато Терренса вы просто обожайте! Потому что он, видите ли, построил карьеру актера и хочет стать музыкантом. Вы настолько сильно любите его, что забывайте обо всех грехах, которые он совершил. Знайте, что он был, возможно, намного хуже меня, но все равно покрывайте его и требуйте хорошего отношения к нему.

— Это Майкл надоумил тебя до такого? Захотел, чтобы история с его отношениями с Джейми повторилась? Чтобы дети его брата также враждовали между собой из-за глупой ревности!

— Мне не надо было ничего внушать. Потому что я рос с этой мыслью. Мыслью, что я не был нужен своей семье. Ни отцу, который так яро хотел разыскать Терренса и наладить с ним контакт и обожал детей от Изабеллы… Ни матери, которая ни разу не поинтересовалась моей жизнью и даже не пыталась разыскать меня, чтобы хотя бы просто спросить, как мои дела.

— Что с тобой происходит, Эдвард? — мокрыми глазами смотря на Эдварда и качая головой, тихо интересуется Ребекка. — Почему ты так ведешь себя и причиняешь мне такую огромную боль? Почему ты веришь этому гаду, который как раз добивается того, чтобы настроить тебя против своей семьи? Майклу это только и нужно! Он хочет посеять вражду между тобой и Терренсом и настроить тебя против тех, кто тебя любил. А ты как наивный идиот веришь