В своих работах В. Т. Томин определяет направление преобразований, считаясь с которыми, в Уголовно-процессуальный кодекс могут быть внесены нормы, которые предусматривали бы возможность проведения следственного действия без участия понятых в случаях, когда в следственном действии участвует адвокат; когда приискание таковых затруднительно или невозможно, а промедление с производством следственного действия может привести к утрате следов преступления или породить опасность для людей; аналогично в случаях: участия в следственном действии прокурора, двух или более сотрудников правоохранительных органов; если осуществляется сплошная видеозапись следственного действия; если об этом ходатайствует лицо, в отношении которого производится следственное действие, в частности, освидетельствуемый потерпевший, лицо, у которого производится обыск и т. п.[313]

Данные вопросы нельзя было не затронуть по причине их проблемности в рамках рассматриваемой нами темы с точки зрения нравственности. Теперь же предстоит тщательно исследовать особенности производства отдельных следственных действий, касаясь не всех, а только имеющих наибольшее количество проблемных моментов как на теоретическом уровне, так и в практическом применении, которые привлекли наше внимание и могут быть интересны читателю.

Рассмотрение этических основ производства отдельных следственных действий хотелось бы начать с допроса.

Допрос. Сущность допроса состоит в получении от допрашиваемого сведений о событии преступления, лицах, его совершивших, характере и размере ущерба, причинах и условиях, подтолкнувших к преступлению и способствовавших его совершению, о других обстоятельствах, имеющих значение для дела[314]. Некоторые нравственные нормы, касающиеся допроса, закреплены в ныне действующем Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации. Запрещается задавать допрашиваемому наводящие вопросы (ч. 2 ст. 189). Допрос не может длиться непрерывно более 4-х часов, продолжение же допроса допускается после перерыва не менее чем на один час для отдыха и принятия пищи, причем общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать 8 часов (ч. 2, 3 ст. 187).

Большим продвижением в направлении укрепления нравственных начал уголовного процесса явилось значительное расширение в отечественном законодательстве рамок свидетельского иммунитета, под которым принято понимать совокупность нормативно закрепленных правил, освобождающих некоторые категории свидетелей и потерпевших от предусмотренной законом обязанности давать показания по делу, а также освобождающих любого допрашиваемого от обязанности свидетельствовать против самого себя и близких родственников[315].

Допрос свидетелей и потерпевших существенно отличается от допроса подозреваемого и обвиняемого. Если для первых дать правдивые показания – обязанность, невыполнение которой влечет наступление уголовной ответственности (ст. 308 УК РФ) (за исключением случаев, перечисленных выше), то для подозреваемых и обвиняемых дача показаний по делу – право. Это отличие хорошо показал в своих работах М. С. Строгович[316], и возвращаться к этому вновь нет необходимости. Хотелось бы лишь отметить, как автор подходит к решению проблемы «любым способом получить показания обвиняемого и подозреваемого», которая актуальна, к сожалению, и сегодня. Он пишет: «При всех условиях обвинение должно быть доказано настолько прочно, твердо, достоверно, чтобы любое изменение обвиняемым своей позиции не могло его поколебать. И это – требование как законности, так и нравственности. Понимание, трактовка показаний обвиняемого как рядового доказательства, не имеющего преимуществ перед другими доказательствами, служит ключом к разрешению вопросов об этических условиях, моральных предписаниях, соблюдаемых при допросе обвиняемого»[317]. Если лица, осуществляющие предварительное расследование, а также оперативные работники будут таким образом понимать обозначенную проблему, то есть уверенность, что уменьшится число нарушений.

При попытке выяснить механизм причинения морального ущерба при производстве допроса, сталкиваешься с выводом, что ущерб чаще всего наступает при применении тактических приемов, не соответствующих нормам нравственности (нравственно-правовым критериям уголовно-процессуальной деятельности), разного понимания лицами, осуществляющими допрос, расплывчатых формулировок норм уголовно-процессуального закона. Согласно ч. 2 ст. 189 УПК РФ задавать наводящие допросы запрещается. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса.

Общую характеристику тактических приемов с нравственных позиций проведения данного следственного действия дает коллектив авторов в книге «Судебная этика. Некоторые проблемы нравственных начал советского уголовного процесса»[318]. Авторы анализируют приемы допроса обвиняемого, ранее предложенные Л. Б. Филоновым и В. И. Давыдовым[319] и интерпретированные Л. И. Ароцкером для допроса подсудимого[320]. «Описанные приемы допроса обвиняемого и подсудимого, – пишут авторы, – при умелом и осторожном их использовании не несут в себе ни психологического насилия, ни лжи, ни обмана, а потому представляются вполне допустимыми в деятельности следователя и суда. Однако в недобросовестных руках они могут привести к нарушению нравственных принципов. Поэтому задача судебной этики состоит в том, чтобы развивать нравственные критерии тактики допроса»[321]. Для решения поставленной задачи на сегодняшнем этапе развития вопросов обозначенного направления автор настоящего исследования предлагает при проведении допроса, да и вообще всех следственных действий, пользоваться разработанными в данной работе нравственно-правовыми критериями уголовно-процессуальной деятельности.

В практической деятельности лица, осуществляющие предварительное расследование, нередко применяют повторные допросы без достаточных на то оснований. Учитывая сильную эмоциональную нагрузку, связанную с вызовом на допрос, и другие издержки нравственного и материального плана, которые несет допрашиваемый, к повторным допросам следует относиться с большой осторожностью. Ведь глубоко безнравственные серии допросов нередко приводят к озлобленности, враждебности в отношении допрашиваемого, а возможен и более страшный исход – самооговор. Устав 1864 г. предусматривал, что к повторению допросов судебный следователь не должен прибегать без особой к тому надобности (ст. 412). В связи с этим положительной оценки заслуживает ч. 4 ст. 173 УПК Российской Федерации, согласно которой повторный допрос обвиняемого по тому же обвинению в случае его отказа от дачи показаний на первом допросе может проводиться только по просьбе самого обвиняемого.

Много серьезных трудностей нравственного плана встречается при допросе несовершеннолетних. Отдельные статьи УПК РСФСР, которые определяли порядок производства по делам несовершеннолетних, уже содержали отдельные нравственные нормы. К ним можно отнести, например, то, что в допросе несовершеннолетнего обвиняемого, не достигшего 16-летнего возраста, по усмотрению следователя либо по ходатайству защитника мог участвовать педагог (ст. 397). При работе над проектом нового УПК Российской Федерации правотворцы еще более совершенствуют нормы, предусматривающие соблюдение прав ребенка. Так, в ст. 476 проекта УПК Российской Федерации предусматривалось участие в допросе несовершеннолетнего обвиняемого педагога или психолога, и данное обстоятельство уже обязательно. Согласно УПК Российской Федерации 2001 г. допрос потерпевшего или свидетеля в возрасте до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя и допрос потерпевшего и свидетеля в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет проводятся с участием педагога. При допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля вправе присутствовать его законный представитель (ч. 1 ст. 191). Согласно ч. 3 ст. 425 УПК Российской Федерации в допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего возраста шестнадцати лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога или психолога обязательно.

В аспекте обеспечения