— Идём за мной, мой воин. Я помогу тебе возвыситься и занять то место, которое ты заслуживаешь, как ты того и заслуживаешь, — искренне смеётся Стайса, и Суровый поднимает на неё свои глаза.

— Да, ты, как всегда, права, — произносит он, и они вдвоём скрываются в покоях жрицы.

Там, где на столе уже лежит связанной бывшая наложница Джо-Джо, смотрящая на происходящее с ужасом и отчаянием.

Стайса с улыбкой берёт в руки нож.

— Подойди ближе, будущий Лорд! — говорит она.

Глава 18

Фаланга не зря заслужила репутацию непобедимой военной формации древности. Известная история о трёхстах спартанцах, победоносные походы Александра Македонского — в обоих случаях основной силой выступала именно фаланга. В этом строю каждый воин обеспечивает защиту как себе, так и своему товарищу. Строй сохраняется непробиваемым до последнего момента. Солдаты сражаются не как отдельные бойцы, а как единое, неразрывное целое.

Именно сегодня, проникнув во вражеское поселение, это построение продемонстрировало свою эффективность в полной мере.

Едва наши войска прорвались внутрь на двух фронтах, подчинённые немедленно сформировали непроницаемую стену из щитов и копий, принимая на себя ответный натиск защитников. Враг рассчитывал застать нас врасплох, воспользовавшись моментом, когда мы пробивались через узкие ворота.

Однако Спарта была к этому готова. Майор и я провели не одну и не две тренировки на тему «прорыв укреплений». Наши солдаты умеют делать нечто большее, чем просто маршировать по плацу.

— Бей! — раздаётся моя команда.

Враг едва успевает опомниться, как сталкивается с нашей стеной копий, которая начинает его безжалостно атаковать в слитном строю.

Кровь льётся рекой, визги и крики наполняют воздух. Один за другим противники падают, поражённые нашими воинами. Всё больше тел исчезает в белоснежной пыли.

— Навались! Они не выдержат такого темпа! — вопит кто-то среди противника.

Нам навстречу несётся «живая волна» рабов. Подгоняемые сзади кнехтами, они бросаются в отчаянной попытке, закидать наше построение своими телами.

Копья в наших руках дрожат, древесина щитов трещит от камней, прилетающих со стен.

В воздухе мелькают метательные копья, а с высоты на головы противников обрушивается град плюмбат.

Кругом полыхает пламя. Дома, стоящие у стен, чадят чёрным дымом. Здесь и там пробегают «живые факелы» — воины, на которых пролилась горючая жидкость, и теперь их обволакивают языки пламени, подобно напалму. В городе воцарились хаос, бедствие, неразбериха.

И всё же восточники пытаются сопротивляться. По своей воле, или нет, это уже другой вопрос.

Однако поток людей с неистовым рёвом врезается в нашу фалангу, не останавливаясь ни перед копьями, ни перед дымом, ни перед телами павших товарищей, лежащими у них под ногами.

Атакуй их сколько угодно: вслед уже идёт новый раб, вооружённый ножом, топором, булавой или дубиной. Копья ломаются под тяжестью натиска, некоторые застревают, придавленные телами; паре рабов удаётся даже схватить древко мёртвой хваткой, делая его неподвижным.

Боевая ярость охватывает и нас и наших врагов. Копья падают на землю, сменяясь в ближнем бою сапёрными лопатами и топорами.

В воздухе висит грохот от столкновения тел о стену щитов.

В этом шуме команды уже практически неразличимы.

Но они и не нужны: каждый солдат в фаланге действует скупо, осторожно, не вырываясь из строя и не подставляя себя на растерзание толпе. Не зря их муштровал Майор. Дисциплина всегда бьёт любого противника.

С каждой минутой схватка становится всё более жестокой: трещат щиты, крики и стоны раненых смешиваются с треском огня, охватившего внешние стены.

В этой неразберихе нахожусь и я, укрываясь за щитом и поражая врагов короткими ударами меча. Махать оружием из стороны в сторону в узком проходе — не самая удачная идея.

Вот и новый противник с озлобленным лицом пытается оторвать мой щит, желая создать брешь в наших рядах.

Ему это удаётся лишь частично: кромка щита слегка отклоняется, и на его оскалившееся лицо обрушивается острый клинок. Мгновение — и он хватается за рассечённую гортань, захлёбываясь собственной кровью. Вскоре он падает, и его тело начинает превращаться в горсть белоснежного пепла.

— Нам не пробить их стену! — слышу я панические вопли.

Крики становятся все громче и отчётливее.

Теперь мне всё ясно. Кнехты послали вперёд себя рабов, несчастных созданий, у которых нет ни малейшего шанса на победу.

Намерение нашего противника заключается в том, чтобы истощить моих солдат, измотать их до такой степени, чтобы потом уже подготовленные и отдохнувшие солдаты пошли на нас в атаку.

«Просадить» нашу Выносливость бесполезными попытками рабов, а затем без особых сложностей покончить с нами.

Хитро и эффективно. Но кто сказал, что и мне нельзя воспользоваться подобной стратегией?

Оценивая обстановку, я замечаю несколько групп кнехтов, которые держатся на безопасном расстоянии, лишь обстреливая нас из пращей.

Они испытывают нас на прочность, ищут слабые места. Всего три таких группы: впереди, слева и справа. Стоит нам немного увлечься, как они немедленно произведут контратаку с трёх сторон.

Это, несомненно, серьёзная угроза, которая может обойтись в жизни нескольких моих подчинённых.

Что же делать?

В это время новый противник атакует мой щит тяжеленной палицей. Это примитивный железный шар, насаженный на длинную ручку. Но мощность удара у него по-настоящему убойная.

Рука вспыхивает болью. Немалая сила у этого негодяя! Я делаю быстрый укол, но он уходит от удара резко присев, чуть не подцепив мои ноги своим оружием.

Только своевременно сделав шаг назад, я ухожу без потерь.

В этот момент у меня в голове щёлкает. Я бросаю взгляд на «валькирий» стоящих позади нас.

Они держатся на расстоянии и правильно делают: хотя огонь из пращей утих, он не прекратился полностью.

А это идея!

— Нана! — рычу я, обращаясь к эффектной блондинке, которая командует валькириями.

Она оборачивается ко мне, и делает шаг в мою сторону, чтобы услышать меня в этом шуме.

— По моей команде кидай плюмбаты чуть выше нас! — приказываю я.

— Но вас же заденет! — возражает она, как будто я этого не осознаю.

— По команде! — рычу я, пресекая споры.

— Поняла! — отзывается за моей спиной голос блондинки, и я вновь сосредотачиваюсь на боевых действиях.

Вновь начинается «прилив» врага. Понеся тяжёлые потери, рабы пытаются отступить и перегруппироваться, но кнехты угрожают им, вынуждая идти в новую самоубийственную атаку. И те снова вынуждены бросаться на стену наших щитов.

И вот, наконец, звучит моя команда.

— Фаланга — на колено!

Мои солдаты занимают положенную позицию, опускаясь на землю и тем самым открывая отличный обзор для метателей, стоящих за нашими спинами.

— Залп!

Воздух разрывают десяток плюмбат, которые, как по наводке, влетают в беззащитных противников, собирая с тех обильную жатву.

Первый ряд из шести рабов просто скашивается. Это не проходит бесследно. Рабы, и так подавленные тем, что оказались между молотом и наковальней, понимают, что их ведут на убой.

Но, по крайней мере, они видели в этом иллюзорный шанс на свободу. Теперь же этот шанс рушится, и приоритеты меняются мгновенно.

Они бросаются наутёк — подальше от непреодолимой фаланги, туда, где их не достанут метатели.

Прямо на кнехтов.

Я не могу упустить такую блестящую возможность.

— Вперёд — на прорыв!

Фаланга единым рывком движется вперёд, наступая как на бегущих рабов, так и на кнехтов, которые всё это время поджидали за ними. Последние ошарашены нашим нападением. Мы движемся в одном направлении, практически оставляя себе открытым тыл для двух других групп по флангам.

Но именно на это я и рассчитывал. Разделив свои силы, я не добьюсь ничего, кроме затяжных боёв на узких переулках. Однако, если мне удастся разгромить хотя бы одну из этих групп, победить оставшиеся станет намного проще.

Оставшиеся на флангах группы пытаются атаковать, но ничего не успевают сделать, натыкаясь на паникующих рабов. Те бегут врассыпную, спасая свои жизни, и теперь создают помеху не нам, а нашим врагам.

Всё складывается просто идеально.

Шаг, ещё шаг, и ещё один. Фаланга движется неумолимой стеной, разгоняясь и перед самым ударом с врагами переходя на бег. С рёвом она сталкивается с жидким строем кнехтов, давя и тесня их.

Сейчас мои бойцы напоминают мне отряд полицейских на митинге, которые неумолимо давят щитами агрессивную, но неуправляемую толпу.

Они просто