Суперхитом Тины был «Square Biz», а главной чертой ее характера была откровенность. Она рассказала, как ей было стыдно, когда в возрасте восьми лет родители, заметив музыкальный талант Тины, водили ее по прослушиваниям. Она чувствовала себя обезьяной на сцене. Будучи подростком, Тина проводила время среди бандитов в неблагополучной части Вениса, штат Калифорния. И все же Тина была полна любви: ее любили музыканты, поклонники и все, кто попадался ей на пути.

Тина пускала меня за руль ее T-Bird, а сама, сидя на пассажирском сиденье, пела и сочиняла песни прямо на ходу. В то время она жила с сестрой Рика Джеймса, Пенни. Я прожил с ними несколько месяцев. Это был прекрасный эпизод моей жизни. Они обе заботились обо мне и безоговорочно любили. Тина брала меня на свои сессии звукозаписи. Они с Пенни возили меня к Рику домой, где он кормил нас восхитительной едой собственного приготовления. Еще мне удалось увидеть Рика в студии. Тина и Рик были провидцами, которые сами занимались своим творчеством. Мне выпала честь стать свидетелем того, как настоящие артисты руководят всей студийной работой. Это был огромный урок для меня.

Тина также привела меня на первый в моей жизни концерт группы Maze в амфитеатре Universal, который напоминал встречу родственников в лице всей черной Америки. Когда Фрэнки Беверли, вокалистка группы, начала исполнять «Happy Feelings» и «We Are One», между группой и поклонниками установилась мистическая связь. Мы стали одним целым.

Тина была мне как старшая сестра, человек, который постоянно уверял меня, что, хоть я еще и не обрел свой голос, я это обязательно сделаю. Тина обладала таким духом, из-за которого в моих глазах она выглядела скорее как черная женщина. Мама полюбила ее с первой встречи в Кловердейле. Когда мы вошли в дом, мама танцевала в одиночестве под «Sexual Healing» Марвина Гэя. Это все, что нужно было увидеть Тине. Она знала маму по сериалу «Джефферсоны», а мама слышала ее записи.

Папа тоже был поклонником Тины. Она была тем редким человеком, который смог растопить лед между мной и отцом. Во время вечеринок в Кловердейле Тина любила жарить курицу в нашей кирпичной печи. Она стала членом семьи, снискав расположение Альберта и Бесси, которые относились к ней как к своей внучке.

Влияние Тины помогло мне вывести игру на новый уровень. Мои демозаписи становились все лучше. На самом деле демо, сделанные в A&M, наконец-то добрались до человека, который смог предложить мне сделку. Майлз Коупленд управлял I. R. S. Records. Он был братом барабанщика The Police Стюарта Коупленда и влиятельным руководителем в индустрии. Ему до такой степени нравилась моя музыка, что он был готов сесть и обсудить детали.

Какими бы ни были мои проблемы с отцом, я знал, что нуждаюсь в совете, поэтому я попросил его присоединиться. Сая Кравица было сложно провести. От его внимания ничего не могло ускользнуть. Майлз был в восторге от моего материала. В нем он слышал новую волну R&B. Все, что мне было нужно, – это продюсер. Я не был в этом уверен. Мне нужна была сделка, а не продюсер, но я решил промолчать. Майлз хотел, чтобы меня продюсировал Мартин Рашент, человек, который стоит за крупными хитами групп The Human League и The Go-Go’s.

Казалось, что тут и думать не о чем, но мой дух говорил, что это неправильно. Сам не знаю почему. Я тогда жил в «Пинто», а кто, находясь в таком положении, не согласится на подобную сделку? Помогло то, что у моего отца появились серьезные деловые возражения против того, что предлагал Майлз: – ему не нравились условия. Он был настолько крут, что Майлз даже растерялся, и от этого было даже немного неловко. Поскольку в мой альбом должны были войти только оригинальные песни моего сочинения, папа настоял, чтобы за мной сохранились права на их публикацию. Он объяснил, что если запись выстрелит, она будет приносить доход своим создателям. Позиция отца была ясна: всегда держаться за то, что я выпускаю.

Коупленд отказался, и сделка сорвалась. Не могу сказать, что я расстроился. Я боялся, что сторонний продюсер может неправильно поступить с моей музыкой. Еще я понял, что папа был прав. Когда вы пишете песню, права на ее публикацию принадлежат вам. Зачем их кому-то отдавать? И все же десятки артистов, взволнованные самой идеей заключения контракта, поступают именно так. В этот момент звукозаписывающие лейблы навариваются на их уязвимости. К счастью, в этот момент папа меня защитил.

Это означало, что я все еще был свободен, все еще искал свой звук, голос, свой контракт.

Мама поддержала мои поиски. Но ей от этого всего не становилось легче. Она твердо решила, что я поеду учиться в Говард, ее альма-матер. Она стала первым человеком в своей семье, кто окончил колледж. Дедушка Альберт говорил то же самое: посмотри, чем пожертвовали черные люди, чтобы ребенок вроде тебя смог вырваться вперед. Эти идеи исходили от двух людей, которые сформировали мой характер и мои нравственные принципы. Для них образование было буквально всем. Мама закончила аспирантуру за границей. Дедушка посвятил всю свою жизнь учебе. Тот факт, что я не собирался продолжать формальное образование, причинял им боль. Жаль, что я не мог избавить их от этой боли, но я никогда не менял своей цели – либо музыка, либо ничего.

Крах сделки с I. R. S. не сбил меня с пути. Я все еще твердо стоял на ногах и все еще был убежден, что это всего лишь вопрос времени. Кроме того, в меня верили люди. Одним из них был Кеннеди Горди, который однажды позвонил и сказал, что написал стопроцентный хит, который идеально подошел бы к моему стилю. Я был обязан услышать его прямо сейчас.

Я был в Кловердейле, навещал маму, когда пришел Кеннеди с драм-машиной LinnDrum, синтезатором и усилителем. Он играл и пел песню «Somebody’s Watching Me». Она мне понравилась, это действительно хорошая композиция, но казалось, что она не совсем мне подходит. Он попросил меня все обдумать. Кеннеди был сыном Берри Горди. Берри сам создавал звезд. Берри мог заключить сделку с любым музыкантом. Motown входил в высшую лигу. Неужели я был настолько глуп, чтобы отказаться?

Несколько недель спустя Кеннеди записал песню сам под именем Rockwell. Берри Горди, человек, который подписал, спродюсировал и разрушил Jackson 5, заставил Майкла Джексона спеть в припеве, и «Somebody’s Watching Me» стала международным хитом.

Я немного удивлен, от чего мне пришлось отказался в то время, когда я был полон решимости добиться успеха. Почему я так сделал? О чем я только думал? Я не думал. Я реагировал. Моя интуиция просто говорила «нет».

Со временем у меня появлялось все больше возможностей, и я продолжал отказываться от песен, на которых буквально было написано слово «успех». Не высокомерие заставляло меня упускать эти возможности. Я не шел на поводу у своего эго. Скорее наоборот. Я никогда не забывал одно из любимых маминых наставлений: не стоит заниматься самовосхвалением.

Нет, просто открывавшиеся передо мной до того момента возможности не позволяли мне быть самим собой. Я всегда знал, что если я не смогу выразить свою музыкальную душу, то не буду стоить и ломаного гроша.