— Легкой? — повернувшись ко мне, Палач вопросительно выгнул бровь. — Сегодняшний день, по-твоему, был увеселительной прогулкой для нас?

— Нет, конечно, но представь себе объемы работы у тех женщин. Каждый день. С утра и до вечера.

— А ты откуда знаешь?

— Приходилось лечить воспаленные суставы на руках некоторых из работниц прачечной. Главной прачечной. Куда любой житель города может принести свои вещи в стирку, имея пару лишних серебрушек. И несут ведь, от подштанников до штор.

— Подожди, но там же водопровод, слив, это все работает!

— Конечно, только он, водопровод, выходит из строя. Или слив засоряется. И тогда женщинам приходится ходить к колодцу, благо он во дворе здания, за водой. Греть ее… Ну, ты теперь имеешь представление, как это все происходит. А стирают они не с травками щадящими и мыльным раствором натуральным, а с тем, что дешевле и руки разъедает в горячей воде вместе с грязью. Да, в общем-то, так происходит почти в любом доме, где господа благородные не сами свое белье грязное стирают. И знать не знают, какие последствия могут быть из-за экономии на мыле. Да и бедные семьи не все могут себе позволить хорошие растворы. Хотя бедняки предпочтут в горячей воде несколько раз замочить одежду и прополоскать, а не тратить гроши последние на такие вещи. Хлеб — он как-то нужнее.

Видимо, от усталости я стала непривычно разговорчивой. По большому счету зачем Палачу все это знать? Изменить он этого не сможет, а проблемы тех, кто тяжелым трудом зарабатывает себе на хлеб, он и сам прекрасно знает. Может быть, его работа не настолько физически изматывающая, не каждый же день он с утра до ночи казни проводит, но вот то, как люди к нему относятся. Как ненавидят и проклинают… Не каждый, далеко не каждый бы выдержал так жить. Выходить на улицу, каждый день сталкиваясь с таким отношением. Прожив несколько недель в доме этого удивительного мужчины, я теперь точно знаю, что он человек, невероятно стойкий духом. Но даже ему сложно.

— Никогда не задумывался об этой стороне жизни тех, кто работает на благо других.

Палач вновь поменял позу и в этот раз я заметила, как он поморщился. Снова.

— У тебя все в порядке? — то, как он двигался, заставило меня волноваться. Уж чего-чего, а навредить Палачу своей просьбой о помощи я точно не хотела.

— Да не обращай внимания, — кажется, в нем снова заговорила мужская гордость. И я, конечно же, кивнула в ответ, но решила понаблюдать.

— Хочешь еще парочку интересных способов пытки, ну или наказаний, для дебоширов расскажу? Из тех, что обычные женщины каждый день дома делают.

Почему-то хотелось заставить Палача улыбаться. Не нравилась мне его складка между бровей. Улыбка ему шла куда как больше.

— А давай. Будем нарушителей порядка водить на работы и давать трудяжкам иногда отдыхать.

— Тогда пекарни. Тесто замесить и столы отскребать в конце дня от налипших кусков того же теста. Или улицы подметать…

— Зачем? Грязь у нас убирают, а просто так мести?

— Почему просто так? Пусть метут и думают над своим поведением. Пока тебя не было, я наблюдала, как в одном из дворов на этой улице молодая девушка, служанка, подметала дорожки вокруг дома. Метелка еще такая короткая была, так она, бедняжка, пока всю работу сделала, потом еле спину разогнула. А хозяйка, ледя молодая, стояла и все время за ней наблюдала. Чтобы та не отдыхала. Я хотела к той бедняжке подойти мазь предложить, но при хозяйке ее не рискнула.

— И что, ты бы продала ей мазь? — Палач внимательно посмотрел на меня. — А если бы она тебя тоже ведьмой назвала?

— Почему продала? Ей бы даром дала. Ты не видел, как она за спину держалась и морщилась, — говоря это, я наблюдала за мужской рукой, которая так же, как и тонкая ручка той незнакомки, скользнула на поясницу и потерла спину, — ну и потом обвинили бы меня в том, что я ведьма, упекли бы в башню. Вот там бы ты меня и нашел.

Бравировала я, конечно, зря, даже шутить на эту тему было опасно, но то, как кровь закипала в венах от одной мысли, что я балансирую на самом краю, придавало сил. Я все никак не могла определиться, мне стоит в ужасе убегать от Палача или можно ему доверять. Доверять хотелось очень. С каждым днем, проведенным в обществе этого мужчины без имени, мне все меньше хотелось уходить отсюда и все больше было интересно узнать его как можно ближе.

Я понимала, что это опасно, понимала, что могу ошибиться и в итоге стать той, кого он должен будет или казнить, или лишить силы, но ничего не могла с собой поделать. Отчего-то именно рядом с ним я чувствовала себя в безопасности и мне было хорошо. Просто хорошо от того, что он рядом.

— Знаешь, Кайлин, ты с каждым разом все больше меня удивляешь, — протянув руку, Палач поймал мою ладонь и мягко сжал пальцы, — я рад, что, убегая от Джона, ты врезалась в меня, а потом не испугалась остаться в доме убийцы.

— Ты не убийца, — не могла сидеть от возмущения и резко поднялась на ноги, чтобы встать прямо перед мужчиной, — не убийца, ясно тебе?

Мне было очень важно, чтобы он прекратил так себя называть и относиться к себе как обычному преступнику. Они убивали и грабили ради выгоды и своего удовольствия. А он… Он… Он был всего лишь палачом на службе короля.

— А кто же я? — тихо и печально спросил, глядя на меня снизу вверх.

— Обманщик ты, — заметив, как он в очередной раз сменил позу, даже прицокнула языком. — Раздевайся!

— Что-о?!

— Рубашку, говорю, свою снимай, упрямец. Я сейчас приду.

Развернувшись на пятках, отправилась на кухню за согревающей мазью и обезболивающим настоем. Надеюсь, его он не весь вылил в последнее ведро. Но в любом случае мне было чем вылечить спину этого… Ох и упрямый же он!

* * *

Естественно, когда я вернулась в гостиную, рубашка была на месте. Застегнутая на все пуговицы, — кстати, кажется, вон та верхняя, под горлом, была