в Липецк, возвращалась утром в среду и в тот же день или назавтра уезжала в Череповец.

С поезда сразу шла на завод. Не раз просила проводников помочь мне с мытьем головы, если не попадала домой перед следующей командировкой. В институте настолько привыкли, что я уезжаю в командировку прямо из института, что как-то меня искали в конце рабочего дня и спросили у Голованенко, в институте ли я, на что С. А. ответил:

– Конечно, в институте, она же уезжает сегодня в командировку. (Поезд уходил в 8-50).

И тут же перезвонил мне убедиться, что прав.

Юра неизменно провожал меня, чтобы помочь с возможными тяжестями. Если поезд приходил утром в будние дни, я ехала сразу в институт, в субботы Юра встречал меня на вокзале. Однако и у Юры терпение лопнуло: как-то, встретив меня в субботу на Павелецком или Ярославском вокзале, он безучастно спросил:

– А зачем ехать домой? Давай я тебя сразу отвезу на другой вокзал.

Ситуация была непростая. Я все люблю делать быстро. Кандидатскую диссертацию я сделала за два с половиной года. План был защитить докторскую диссертацию в 85-м, через пять лет после того, как я обозначила списком все вопросы, на которые надо было ответить.

Защита на технические науки подразумевала также и обязательное внедрение результатов с экономическим эффектом. Смешно, но необходимый эффект регламентировался в цифрах: не менее ста тысяч рублей для кандидатских диссертаций и миллиона для докторских. В английском языке нет слова «внедрение». Есть адаптация новой технологии, инновации, но истинным эквивалентом является незнакомый мне тогда термин «коммерциализация» новой технологии, то есть доведение идеи до реального финансового результата.

Именно эта коммерциализация и заставляла меня лично мотаться по всем автозаводам и основным металлургическим производителям внедряемой мною продукции. Нужно было днем отслеживать изготовление опытной партии или пробиваться к высокому начальству, куда не имели хода мои ребята и от которого зависел срок изготовления этой партии, а имеющиеся вечера использовать для писания. Не только диссертации, но и книги. Я на полгода опаздывала против моего плана с защитой диссертации из-за очереди в совете, но зато теперь ее дата приходилась на день рожденья мамы, 17-е апреля, что утешало, а в начале 1986-го года был срок сдачи рукописи книги в издательство.

Поскольку всё большая часть жизни проходила в командировках, добилась, правда, чтобы мне оплачивали проезд в спальных вагонах и проживание в одноместном номере.

Защищала я диссертацию в Институте стали, как и мечталось. В ЦНИИчермете защищали кандидатские диссертации мои и Голованенко довольно многочисленные аспиранты, так что термин «двухфазные стали» стал там почти заезженным. Мне хотелось принести что-то новое и интересное в аудиторию, где когда-то мне читали лекции члены ученого совета.

Помню, как сейчас, как видела тогда, хотя и в некотором тумане, набитую до отказа людьми знакомую двадцать четвертую аудиторию старого привычного корпуса. Впереди пожилые в основном профессора, не просто мои бывшие преподаватели, но авторы базовых учебников: Мстислав Андреевич Штремель, Юрий Александрович Скаков, Марк Львович Бернштейн, Семен Самуилович Горелик, Борис Григорьевич Лифшиц.

Им было достаточно любопытен предмет диссертации, вопросов было много, потом читали многочисленные отзывы. Обычно диссертант напоминает важным получателям (печаталось и рассылалось 100 экземпляров авторефератов) о желательности присылки отзыва. Может быть, из сочувствия к моим мотаниям по цехам, городам и весям, помимо желательных отзывов ведущих ученых, прислали отзывы все автозаводы, с какими работала: ВАЗ, ГАЗ, КамАЗ, АЗЛК, ЗИЛ и, конечно, наши партнеры-металлурги: НЛМК, ЧерМК, Белорецкий комбинат.

ММК было моим передовым предприятием, куда я приезжала с Олегом лично представить диссертацию. С Череповца приехал и выступил начальник технического отдела Виктор Яковлевич Тишков. После окончания защиты он сетовал:

– Не надо было говорить так длинно. Достаточно было сказать: началось с того, что я объявил твоим сталям войну, а кончилось тем, что приехал специально в Москву, чтобы тебя поддержать.

В зале были друзья, коллеги, сочувствующие и, конечно, просто любопытные. Я ужасно волновалась: произнося заключительные слова благодарности, поймала себя на слезах в голосе.

Чтобы как-то отвлечь меня, Мстислав Андреевич увел меня к себе в кабинет забирать какие-то бумаги и сказал как бы себе:

– Фонштейн во всем оригинальничает: диссертацию переплела джинсами.

Я это увидела только сейчас: в переплетной другой ткани не было, засмеялась и вышла из кабинета, не приходя в сознание, ждать результатов голосования.

Многие друзья и коллеги пришли с цветами, как будто это было не огромное жизненное испытание, а мой творческий вечер. После единогласного голосования едва вписалась в такси с необъятного размера охапкой цветов в руках.

О банкете в тот же день нельзя было и думать. На дворе лютовал придуманный романтически настроенным Михаилом Сергеевичем «сухой закон». Если бы я открыто «гуляла» в тот же день, вероятность анонимного доноса в ВАК была сто процентов. Я праздновала уже после утверждения результатов защиты в ВАКе, пригласив всю свою команду и друзей в ресторан и назвав мероприятие днем рожденья (возможно, и не на мою фамилию).

Конференция «Металл и технический прогресс»

Жизнь продолжалась практически без изменений. Доктор так доктор. Однако вдруг меня вызвал Сергей Петрович Ефименко, Заместитель Председателя ГКНТ. Я его знала еще директором Донецкого металлургического завода, на базе которого мы как-то проводили заседание комиссии по фрактографии, потом нередко обращалась к нему и в ГКНТ за поддержкой моих бесчисленных попыток купить какое-то оборудование.

Сергей Петрович был и Председателем металлургического совета ВАК. Мимо него не могло пройти утверждение моего нового статуса и поначалу выглядело, что он пригласил меня, чтобы поздравить. Зря размечталась:

– Теперь вы молодой доктор, полный энергии, не знающий чем занять освободившееся время. Я думаю, что вам по силам помочь мне выполнить поручение ЦК по программе «Металлоемкость»: провести всесоюзную конференцию на эту тему под названием «Металл и технический прогресс». Я поставлен ответственным за проведение этой конференции и вижу вас основным ее организатором – как это называется: ответственным секретарем. Продумайте информационный листок и основные направления этой конференции и давайте планировать ее проведение на следующую осень.

Шел второй год «перестройки», каждую субботу снимали очередного министра, но пока те же старые песни просто шли на новый лад. Подоплекой этой конференции было очередное «открытие» печального факта: не производя больше машин, чем капстраны, СССР потреблял существенно больше металла. Производил вокруг ста миллионов тонн и еще закупал по импорту в других странах. Не нужно было быть семиголовым, чтобы понять, что одна из основных причин – существенно более тяжелые машины и оборудование. Однако, поскольку особенно остро стоял вопрос о