Шрифт:
Закладка:
Но дверь захлопнуть не успела, тип совершенно озверел и рванул за ней. Василиса поняла, что сейчас ей точно будет очень плохо, один на один она с этим уродом не справится.
И тут из дальнего угла двора послышалось рычание, и рядом с ней возник черный доберман.
«Еще и этот! – обреченно подумала Василиса. – Все, теперь мне конец!»
Доберман Герман, однако, обошел ее и встал так, чтобы она была за спиной. Он плотно уперся всеми четырьмя лапами и дал понять преследователю, что девушка находится под его защитой, а с ним лучше не связываться.
– Да я ничего… – тут же сник мерзкий тип. – Я пошутил просто… подумаешь, пошутить нельзя…
«Пошел вон!» – угрожающе рыкнул Герман, и санитара как ветром сдуло.
«Все тут ненормальные, только помогли попугай и собака», – подумала Василиса, выскочив за ворота.
Машина ее стояла на месте, а в ней как ни в чем не бывало сидела сестра. Вот именно, Федька развалилась на переднем сиденье и что-то читала в телефоне.
При виде такой безмятежной картины Василиса ощутила небывалую, неожиданную злость. Ей захотелось вцепиться этой заразе в волосы и трясти ее, как грушу.
Волосы у Федьки, конечно, густые, но если постараться, то можно выдрать половину. Еще можно больно защемить двумя пальцами нос. И вдобавок разорвать платье, которое сестрица купила совсем недавно, Василиса знает, что платье это у нее единственное приличное, остальное – барахло, дешевка.
А она еще когда-то хотела отдать этой заразе свое, которое стало ей мало. И Федька ответила, что она в нем утонет!
Вспомнив тот разговор, Василиса скрипнула зубами и одним прыжком оказалась возле машины.
Я ждала в машине, нетерпеливо поглядывая на ворота.
Что-то Василиса там задержалась… Небось, как всегда, мужики комплиментами замучили.
Ворота скрипнули, я услышала пыхтенье и топот, и возле машины показалась Василиса. Волосы у нее стояли дыбом, тушь размазана, один рукав оторван.
– Ничего себе… – протянула я.
– Сидишь? – прошипела она. – Расслабляешься?
– Тебя жду. – Я пожала плечами.
– Убила бы! – рявкнула Василиса.
– Да что случилось-то?
– Ты еще спрашиваешь? – Теперь она уже орала в полный голос. – Заманила меня сюда, в этот… в этот убогий кабак…
– Да они тут просто придуриваются! Поехали уже скорее!
– Да? Придуриваются? А это ты видела? Что вообще ты тут потеряла? Тебе скучно? Лучше бы за бабой Шурой присматривала!
Вот этого сестрице говорить не следовало. Хоть она и в ярости, но все же некоторые вещи нужно держать в уме.
– Ага, – начала я, потихоньку накаляясь, – а кто, скажи, пожалуйста, за ней присматривает? Кто за бабкой ухаживает, кто ее кормит, поит, следит, чтобы ничего она себе не сделала, чтобы квартиру не сожгла, кто ее моет, стрижет раз в месяц и кто к тому же еще работает?
Все мои слова пропали зря, потому что Васька, как всегда, слушала только себя.
– Надо же такое устроить! Затащила меня в этот притон! Да нас могли тут просто убить, а изнасиловать уж точно. Тебе-то что, на тебя никто не польстится…
О как! После таких слов мне захотелось Ваську как следует стукнуть. Я вышла из машины, но сестра обежала ее с другой стороны и села на место водителя. Посмотрела я на нее со стороны, даже в таком виде Васька была удивительно хороша. Да уж, с такой внешностью она нигде и никогда не пропадет.
– Вот послал бог сестру! – бурчала она. – Ничего не соображает, дура полная!
– Если твоя сестра дура, то моя – шлюха! – рявкнула я, потеряв терпение.
– Что-о?
– Что слышала! Забыла уже, что все из-за тебя? Если бы ты не притащила Арсения в бабкину квартиру… Если бы у тебя хватило выдержки не набрасываться на каждого завалящего мужика, который встретится на твоем пути!
С этими словами я выхватила свою сумку из машины и пошла в сторону. Ничего, дойду до улицы, там такси вызову.
Не прошла я и десяти шагов, как услышала сзади шум машины. Василиса остановилась рядом. Я села в машину, мы доехали до моего дома в полном молчании, я вышла, не прощаясь.
Василиса открыла ворота двора своим ключом, охранник сладко спал в своей будочке, и это было хорошо.
Поставив машину, она посмотрела на окна своей квартиры. Свет нигде не горел, и это тоже было хорошо, стало быть, муж спит, и есть надежда, что она сумеет проскользнуть незаметно.
Лифт открыл двери бесшумно, Василиса вгляделась в зеркало и пришла в ужас.
Вид ее был кошмарен. Эта размазанная косметика, волосы, стоящие дыбом, а главное – рукав, который висел на ниточке. И эта зараза Федька ничего ей не сказала! Нет, сестра точно ее терпеть не может, потому что завидует.
Тут все тот же противный голос, который поселился где-то внутри, ехидно напомнил Василисе, что Федька сейчас придет домой и никто не спросит грозно, где она была, и не нужно будет врать и изворачиваться, а можно принять ванну и спокойно лечь спать. И спать завтра сколько захочешь, хоть до вечера.
И Василиса тут же позавидовала сестре.
Пока лифт ехал на двенадцатый этаж, она успела кое-как причесаться, подкрасить губы, снять порванный пиджак и убрать его в непрозрачный пакет.
Очень тихо, как заправский взломщик, она открыла дверь своей квартиры и прошла на цыпочках в прихожую.
Но там наткнулась на пуфик, с него упало на пол что-то тяжелое, как оказалось, портфель мужа.
Через минуту в прихожей зажегся яркий свет, и возник Георгий в трусах и босиком. Сонно моргая, он уставился на Василису и только и мог спросить:
– Который час?
– Не знаю. – Василиса отчего-то не любила наручные часы, вместо них носила на руке просто браслет. Так даже лучше – браслеты можно менять. А точное время всегда можно узнать по телефону. И вообще, счастливые часов не наблюдают, смеялась она, когда муж хотел подарить ей часы.
Так что сейчас она только пожала плечами и хотела проскользнуть в ванную. Но не тут-то было, Георгий двумя шагами перекрыл ей путь и встал, сложив руки на груди, как Наполеон.
Было очень смешно – грозное выражение лица никак не вязалось с широкими трусами и босыми ногами. Василиса низко наклонила голову, кусая губы.
Очевидно, Георгий кое-что понял или же увидел свое отражение в большом зеркале, что висело в прихожей, поэтому он убрал руки, но смотрел вопросительно.
Василиса поняла, что нужно немедленно что-то сказать. Что-то правдоподобное и убедительное.
– Понимаешь… – начала она, – бабушка…
– Ага, – кивнул муж, – про бабушку я все знаю. Она сама мне позвонила, вас искала. Сказала, что все ее бросили, оставили одну. Сижу, говорит, за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе осел молодой…
Василиса собиралась скептически улыбнуться, сообразив, что муж явно блефует. Ну откуда могла баба Шура узнать номер его телефона? Она с мобильным не дружит, а городской телефон Федька давно отключила, чтобы мошенники не доставали. Во всяком случае, Василиса велела ей так сделать.
Но, с другой стороны, откуда тогда у Георгия такой текст? Он же не знает, что баба Шура изъясняется исключительно стихами и поговорками…
– Хорошо так поговорили, душевно, – продолжал муж, – и скучно, говорит, и грустно, и некому руку пожать! Еще романс мне спела. Наш, говорит, уголок нам никогда не тесен, пока, говорит, ты в нем, в душе поет весна… Не уходи! Еще не спето
