– Не притащатся, – грустно качаю головой я и представляю, как Данил и Вова с занавесками наперевес матерятся в торговом центре в мой адрес.

Я заливаю чай в кружки для нас с тетей, и помогаю ей долепить пирожки. Внутри все сжимается от страха. И зачем я написала про гражданские браки?! Надо было сказать, что я еще не готова переехать, только и всего. А так, получается, что я его поставила в неловкое положение.

Данил больше не объявляется в сети. Я начинаю медленно сходить с ума. Пирожков на столе целая гора.

– Остановись, Кристина! Начинки не хватит, – предостерегает меня тетушка.

До самого вечера тишина. Никто мне не пишет. Мама так и не вернулась утренней прогулки, и мы с тетей решаем выпить чаю в беседке.

– Обожаю августовские вечера, – с наслаждением втягивая в себя вечерний летний воздух, говорит тетя. – Когда становится прохладно, пахнет яблоками и пожухлой травой.

– Я тоже люблю август, – улыбаюсь я. – Правда, становится немного грустно от того, что лето уходит.

– Когда лето уходит, всегда грустно.

– Данил так ничего и не написал, – вздыхаю я.

– Занавески пытается повесить, – смеется тетушка.

– А я думаю, он просто выбросил их в урну и поехал домой, – бурчу я.

К забору подъезжает машина. Судя по звуку, это внедорожник Карима.

– Вот и мать прикатила, – оживляется тетя.

Вскоре мама появляется на пороге. На ней красивое платье из мокрого шелка. Светлые волосы собраны в прическу. Да уж, жесткому Кариму было, отчего потерять голову. Особенно, если учитывать тот факт, что мама дважды отказывала ему, то представляю, как он сходит с ума от того, что не может ее получить в законные жены.

Карим не заходит, видимо, они расстались в его машине.

– Как прогулка? – сладко улыбается тетя.

– Прогулка отличная, – с вызовом отвечает мама. – На море сегодня чудесно. Я так давно не была в открытом море! Оно заряжает позитивом.

Она не остается с нами в беседке, а идет прямиком в дом. Значит, не хочет делиться тем, что было на яхте. Мы с тетей многозначительно переглядываемся. Если она не хочет делиться, значит, там что-то было.

– Похоже, мы ее теряем, – вздыхает тетя.

– В каком смысле? – удивляюсь я.

– Если спряталась в доме, скоро вернется к Кариму. Так уже было два раза. Ты не помнишь? Они ссорились в пух и прах, вы на пару недель переезжали ко мне, а потом снова возвращались. Правда, на этот раз задержались.

– В полицейском участке Карим сказал, что считает меня своим ребенком, – морщусь я.

– Возможно, так и есть. Каким бы жестким и бесчувственным он не был, а маму твою любит. Иначе не стал бы терпеть ее фортели и отказы выйти за него замуж. Да, и, несмотря на то, что ты его жестоко обидела, он приехал к нам первым. Это тоже много значит.

Я улыбаюсь. Тетя выставила маму какой-то высокомерной королевой с короной на голове, а Карима несчастной жертвой. Хотя в чем-то здесь есть маленькая доля истины.

Вскоре к нам выходит мама. Она уже переоделась в бриджи и просторную тунику и распустила волосы.

– Чай остался? – как будто ничего не произошло, вытягивает шею она.

– Иди лучше поставь чайник подогреть. А то будет не чай, а непонятно, что, – протягивает ей электрический чайник тетя.

– А с чем пирожки?

– С картошкой и печенью. Еще с капустой на кухне есть. Поторопись, а то скоро вернутся с прогулки мальчишки. Ничего не останется.

Мама понятливо кивает и забирает на кухню чайник. Я посматриваю на пирожки. Они ароматные, с золотистой хрустящей корочкой, но мы с тетей съели их так много, что меня уже подташнивает.

Данил внезапно объявляется поздним вечером в моем телефоне. Я уже в постели, а вот мамы нет. Они с тетей все сидят в беседке и снова курят. Хорошо, что не на кухне.

– Дань, ты извини, что так получилось, – без приветствия начинаю я, а руки подрагивают от волнения.

– Как? – от его веселого голоса на другом конце провода по коже бегут мурашки.

– Мама с тетей развели целый базар по поводу нашего переезда, – вздыхаю я.

– Я все равно намерен завоевать расположение твоих родственников. Даже не представляешь, чем мы с Вовой весь день занимались! Только закончили. Квартиру не узнать! Ты придешь ко мне в гости и не сможешь устоять.

– Правда? – я улыбаюсь. Хорошо, что Данил не злится. – И какого цвета занавески?

– Оранжевые, с огромными дольками апельсинов. Кухня сразу стала такой уютной!

У меня вытягивается лицо. Представляю, какой уютной стала казарменная кухня после того, как на ней повесили апельсиновые занавески.

– Мне не терпится увидеть, что вы там сделали, – зажмурившись, говорю я. И думаю, что в следующий раз пойду с Данилом сама, а Вову мы оставим дома.

– Может, завтра вечером? Ты же помнишь, что мы идем на обед к моему отцу? За сегодняшний день я получил три сообщения – напоминалки от Энжи.

Ох, я совсем про это забыла. Я так переживала из-за наших недоразумений с переездом, и у меня вылетело из головы, что мы должны идти к его папе.

– Конечно, помню! – тут же начинаю взахлеб убеждать Данила я. – Только скажи, что мне надеть?

– Что хочешь. Но я надеюсь увидеть тебя в платье. Хочу, чтобы отец запомнил мою невесту красивой, а не перепачканной красками.

– Как скажешь, – счастливо вздыхаю я в предвкушении знакомства с его семьей. Данил сказал «мою невесту». Значит, он все же относится ко мне серьезно и возможно, когда-нибудь сделает предложение руки и сердца.

– Дань, а как зовут твоего папу? – я вдруг понимаю, что за все то время, которое мы провели вместе, Данил не упомянул имени отца.

– Борис. – Данила замолкает ненадолго, а потом добавляет: – Борис Викторович.

– Понятно.

Теперь главное – запомнить и не перепутать. Потому что моя память на имена и отчества, как оказалось недавно, совсем короткая.