— Эва и Амелия? А почему не Алекс?

— Потому что Алекс только что вышел из башни наказаний, с месяц он будет чрезвычайно благоразумным и послушным. А вот Эва и Амелия начнут действовать за троих, если не за четверых.

— И как их остановить? — спросила я.

— А зачем? Они не перейдут определенных границ, так что наши «гости» если и пострадают, то только морально. Не выдержат и решат досрочно завершить задание? Не проблема, — улыбнулся Дитрих. — Пришлют других. Общий срок пребывания чужаков в доме останется одним и тем же.

— А если они окажутся нормальными? — спросила я. — Хорошими людьми?

Дитрих посмотрел на меня странно и медленно сказал:

— Было бы неплохо, если бы этот случай стал исключением. Что ж, через сутки мы отправляемся домой, а пока тебе стоит завершить незаконченные дела.

Незаконченные, да? А у меня такие были?

Как оказалось чуть позднее, буквально через пару часов, у меня было море таких дел. Лайон, узнав, что я уезжаю, под неодобрительным взглядом Дитриха всучил мне свои координаты для связи и выспросил разрешение связываться каждую неделю. Все для того, чтобы уточнять, как продвигается заполнение журнала о новом методе лечения, а также мое изучение магических болезней.

— Вы ведь не бросите это дело только потому, что выходите замуж за Его Превосходительство? — спросил Лайон.

Я хотела было сказать, что я не выхожу замуж за Дитриха, но... Я понятия не имела, выхожу или не выхожу: взаимная симпатия и пара поцелуев еще не говорили о том, что Дитрих желает на мне женится, как и весьма непрозрачные намеки Соломона. К тому же, я не желала торопиться: Дитриха я знала не так уж давно. И пусть он мне нравился, пусть я в него была влюблена, но для того, чтобы влюбленность превратилась в любовь и абсолютную уверенность в том, что хочешь провести с человеком всю жизнь, все еще не хватало времени.

Да и когда это дело стало моим? Я даже понять не успела. Но в одном Лайон был прав: мне было интересно изучать все эти болезни, а о том, что я хотела помогать детишкам, и говорить не стоило. Может, во мне жило нереализованное желание стать врачом? В моем мире у меня ничего не вышло. Да я и не пыталась: здраво прикинула свою загруженность, а также необходимость постоянно подрабатывать — и в сторону медицинского лишь посматривала.

— Хорошо, — ответила я тогда Лайону. — Ах да, у меня к вам будет еще одно дело, помимо лекарского.

И вот это одно дело внезапно превратилось в настоящее море дел. Ну кто же знал?.. Да и отказаться я не могла, совсем не могла...

Глава 10. Часть 5

Потому что меня об этом попросил Крейн. Он уже полностью выздоровел и чувствовал себя превосходно. Настолько, что едва ли не умолял Лайона, чтобы тот позволил ему встретиться со мной и поговорить. Отблагодарить свою спасительницу и получить возможность с ней общаться в будущем.

Было ли это странным? Не знаю. Я никогда раньше никому не спасала жизнь, чтобы понять, как должен ко мне относиться спасенный человек.

— Он молодой человек, чей энтузиазм столь же велик, как и его способности к магии, — выдал загадочную фразу Лайон. — Думаю, вам будет полезно с ним поговорить.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что тогда вы еще больше проникнетесь медициной и вашей уникальной возможностью помогать таким чудесным детям, как Крейн.

Что ж, когда я встретилась с Крейном, то поняла, что Лайон ничуть не ошибся: чудесный мальчишка. Жизнерадостный, веселый, а его энтузиазм меня почти пугал.

Мы встретились в одной из комнат около лекарского крыла, которая как раз была предназначена для встречи пациентов с родственниками и друзьями. Светлая и стерильно чистая комната, удобный столик, пара кресел, шкаф с книгами и окно в пол. Из окна открывался чудеснейший вид на сад. На подоконнике — чай с чашками, который, как рассказал мне Крейн, работал благодаря магии.

Крейн, кстати, сначала вел себя довольно скромно. Поздоровался, поклонился, робко улыбнулся.

Он совсем не выглядел тощим и едва живым, как я его запомнила. Волосы оказались иссиня-черными, немного волнистыми. Их определенно давно не стригли, да и была ли когда-то какая-то стрижка? Волосы справа были на пару сантиметров длиннее, чем слева, словно кто-то обкромсал пряди вслепую. Живые яркие зеленые глаза, красивая улыбка. И ростом мальчишка мне по плечо, даже немного выше. Когда я видела его больным, то почему-то решила, что он ровесник Алекса, но он определенно старше, пожалуй, лет на пять?

А еще очень вежливый: стул мне отодвинул, а только потом сам сел напротив. Магией перенес чайник с чашечками, подогрел и налил мне кружку чая с травами.

И дружелюбный. Признаться, когда я шла на встречу, то мне было ужасно неловко: я не очень понимала, о чем говорить с мальчишкой, но как взрослая и разумная женщина рассчитывала взять разговор на себя, если ребенок вдруг растеряется. Но он не терялся: поблагодарил, спросил, все ли у меня хорошо, потом еще раз поблагодарил. Потом стал расспрашивать, кто я, чем занимаюсь, где живу. Шутил, смеялся. И ни капли не походил на ребенка, который прошел через ад.

И от этого мне становилось не по себе. Сколько силы и стойкости нужно иметь, чтобы улыбаться после того, как едва не умер?

Вопросы были невинными, такими, какие может задать только ребенок, да и какой-то информации, которую не знал бы каждый в этой стране, Крейн у меня не выспрашивал. Так что теперь Крейн знал о том, что я невеста Дитриха, у меня трое детей (не совсем моих), кот и мантикора. Знал то, что и без того все знали.

— Вы знаете, зачем я попросил с вами встречу? — спросил Крейн через полчаса нашего веселого и забавного общения.

— Чтобы познакомиться и поблагодарить? — предположила я, улыбнувшись.

Хотя