— Ты точно способен на такое, Карл? — все еще пребывая в сомнениях, уточнил у колдуна профессор. — Ты еще не до конца восстановился после того удара. Может быть, лучше всё отложить до лучших времен?

— Ерунда, дружище! — воскликнул старый генерал, почесывая шелушащуюся после ожога кожу лица. — Я готов горы свернуть! А еще сыворотка есть? А то я после того удара совсем опустошён, — признался он Левину.

— Держи, старина, — профессор протянул колдуну заранее приготовленный пузырек с «препаратом Левина», за который Виллигут тут же ухватился дрогнувшей рукой.

— И совет на будущее, Руди, — произнес бригадефюрер СС, — сделай однократные «дозы» малой ёмкости. Мне просто повезло, что мой резерв оказался в состоянии вместить такое количество магии. Будь он много меньше — меня… вернее, мое «тонкое тело», да и всю энергоструктуру порвало бы в клочья! И не факт, что я бы выжил. Скажу тебе по секрету, мой друг — такое количество магии сделало бы «честь» даже какому-нибудь мелкому языческому божку. Сколько здесь «искр»? — Вилигут поднес слабо светящийся пузырёк к глазам, и посмотрел «на просвет».

— Порядка тысячи узников, — не стал скрывать Левин. — А, возможно, чуть больше…

— Тысяча жертв? — удивленно качнул головой Вилигут. — Даже солидным богам не всегда столько перепадало за один раз. Мне очень повезло, что я унаследовал подобный резерв… Нужны испытания… расчёты… Нужно составить градацию зависимости определенных заклинаний от расхода сыворотки… Дел много, Руди, практически невпроворот! В следующий раз попробуй «расфасовать» свой препарат не более сотни душ на ёмкость… Давай так, — предложения так и сыпались из старика, — фасуем по десять, двадцать пять, пятьдесят и сто. Да, думаю для последующих опытов это то, что нужно!

— Сделаем, Карл, — заверил его профессор.

— Тогда пойдем, посмотрим на нашего бедолагу, потерявшего память, — произнес Вилигут, поднимаясь с кровати и набрасывая на плечи форменный мундир со всеми регалиями и наградами. — Надеюсь, что у нас все получится, — добавил он, отпивая из пузырька совсем маленький глоток.

— Позвольте представить вам, уважаемый Зигфрид, — произнес профессор Левин, когда они с Вилигутом зашли в палату Кранке, — поистине самого необычайного человека в Третьем Рейхе. Да и на всем земном шаре такого больше не найти! Знакомьтесь, господа: бригадефюрер СС Карл Мария Вайстор!

Генерал слегка наклонил седую голову, «украшенную» редкими волосиками, но его глаза продолжали цепко следить за майором.

— Герр бригадефюрер… — попытался подорваться с постели майор, при виде столь высокого чина. — Хайль…

— Ну-ну-ну! — Укоризненно покачал головой колдун. — Отдыхайте, майор. Мы не на плацу. Вот у меня даже штаны от больничной пижамы в полоску, — он попытался шуткой разрядить неловкую паузу. — Мы с вами соседи по палате. Я, как бы это сказать, тоже «больной». Так что просто будем знакомы, майор! — Продолжая гипнотизировать Кранке взглядом, протянул руку Вилигут.

— Очень рад с вами познакомиться, герр… бригадеф…

— Карл, — поправил майора старик. — Какие между нами, вояками на отдыхе, могут стоять чины? Ты ведь тоже из потомственных военных? — Наметанным глазом определил старик. — Я сорок лет прослужил еще в имперских войсках.

— Зигфрид, — произнес майор и пожал протянутую руку бригадефюрера СС. — Так точно, из потомственных!

Рукопожатие старого мистика оказалось на удивление крепким. И, видимо, даже под старость генерал не утратил богатырской хватки, хоть и выглядел весьма рыхлым и обрюзгшим. Да и выправка профессионального кадрового военного была налицо. Может быть, с годами старый пройдоха немного ссутулился и раздобрел, но спину он до сих пор держал ровно, словно кол проглотил. Да и подбородок постоянно выпячивал вперед.

Старый колдун, цепко ухватившийся за ладонь Кранке, и не думал её отпускать, продолжая сверлить майора пронизывающим холодным взглядом. В какой-то момент Зигфрид почувствовал в этой руке болезненное покалывание, как обычно происходит при нарушении кровообращения.

Колючие мурашки сначала охватили его ладонь, затем распространились по всей руке до самого плеча. Конечность майора словно бы потеряла чувствительность. Он даже хотел выдернуть руку из ладони отставного генерала, но не смог пошевелить даже мизинцем!

Этот чертов Вайстор его словно околдовал! Он попытался шевельнуть головой, чтобы уйти от пронизывающего блеклого взгляда старикана. Но, не тут-то было — мышцы шеи тоже неожиданно онемели. Закрыть глаза Зигфрид тоже не сумел, продолжая пялиться в улыбчивую физиономию доброго престарелого дядюшки, желающего ему, несомненно, только всего самого наилучшего.

Старый эсэсовец улыбнулся еще радушнее, а его колючие зрачки неожиданно резко расширились, поглотив собой практически всю выцветшую старческую радужку. Голова майора резко закружилась, и он «провалился» в эти огромные черные зрачки, словно нырнул в темный и бездонный омут, со дна которого уже не всплыть ни за что на свете…

Его сознание тянуло куда-то «вглубь», а поток неведомой силы заставлял вращаться, словно на бешеной карусели с пошедшим в разгон движком. «Перед глазами» проносились кусочки жизни. Они накладывались друг на друга, растягивались во времени, либо стремительно проносились мимо.

Зигфрид уже совсем не понимал, где он, кто он, и зачем он. Мимо него проплывали неясные фигуры людей, которых он никак не мог вспомнить, хотя был уверен, что прекрасно их знает.

Все перемешалось: обрывки бредовых мыслей и воспоминаний- он словно бы распался на какие-то не связанные друг с другом части, окончательно потерявшись в глубоком холодном омуте глаз старого колдуна. А после майора захлестнул неведомый ранее страх, что он может навсегда остаться здесь. И будет вечно плутать в этом мрачном месте. Тьма вокруг Кранке резко сгустилась и, наконец, захлестнула его целиком…

Зигфрид не видел, как безвольно обмякло его тело, а старый эсэсовсский генерал придержал его руку под локоть, на дав свалился на пол. Не видел, как профессор Левин подхватил его под мышки и, уложив головой на подушку, прикрыл майора простынкой, оставив только лицо с широко распахнутыми остекленевшими глазами. Не видел, как бригадефюрер с трудом отцепил скрюченные и сведенные судорогой пальцы от своей ладони.

— Что скажешь, мой старый друг? — спросил Вайстора Рудольф.

— Похоже, что ты был прав, мой мальчик, — сипло произнес бригадефюрер, тяжело падая мощным телом на единственный в палате стул. — Никогда не сталкивался ни с чем подобным… Хотя, нет, вру, — покачал он головой, волосы на которой слиплись от пота, — когда меня заперли в психушке, я встречал нечто подобное у пациентов этого неприятного