— Данке, Зелна! — произнес Кранке с показной благодарностью, ссориться с тем, кто тебя поит-кормит, пичкает лекарствами, капельницами и уколами, а то еще и утку из-под тебя выносит, было бы верхом глупости. — Вы моя спасительница!

— Не стоит благодарностей, герр майор! — произнесла скрипучим голосом медсестра. — Это мой долг! — А сколько пафоса в глазах — так просто и не измерить.

— Сколько я был в беспамятстве, Рудольф? — неожиданно встрепенулся майор, ожидая все-таки получить ответ на свой насущный вопрос.

— Совсем немного — всего лишь трое суток, — продолжая довольно улыбаться, ответил Левин.

— А что со мной? — задал следующий вопрос Кранке, после приёма воды ему немного полегчало. — Почему я в коме?

Майор как-то раз нажрался в компании врача. По какой-то причине зашел разговор о коме, Кранке не помнил, но теперь точно знал, что кома — это не самостоятельное заболевание, это специфическое состояние человека, находящегося между жизнью и смертью, вызванное нарушением кровообращения головного мозга или повреждением центральной нервной системы.

Медикам хорошо известно, что пребывание в коме остается плохо предсказуемым. В коматозе человек может находиться от нескольких минут до десятилетий. Считается, что в коме человек может находиться до четырех недель, а всё, что происходит после этого, имеет, ну, очень печальные последствия. Но даже при самом положительном исходе пребывание в коме не может пройти бесследно — остаются двигательные, речевые и когнитивные нарушения, и даже происходят изменения личности.

— Вот ответ на этот вопрос нас сейчас интересует больше всего? — признался профессор Левин. — С вами все в порядке, Зигмунд? — обеспокоенно поинтересовался он.

— Да… в порядке… — немного заторможено ответил майор. — Только голова болит…

— Ему надо отдохнуть, герр профессор, — вмешалась в разговор Зелда, — поспать…

— Пусть поспит, — согласился Левин. — Если не сможет — дайте ему снотворного. Друг мой, не волнуйтесь — с вами все будет хорошо! Я обещаю! И, да — пусть его хорошенько обследует доктор Вернер…

Но Кранке прекрасно понимал, что выйти из коматозного состояния без серьезных последствий редко кому удается. Хоть ему и «повезло» с выходом, но, возможно, ему предстоит долгая и упорная реабилитация. Но раздумывать над этим совсем не осталось никаких сил, голова буквально разламывалась и пульсировала от боли. Майор закрыл глаза и попытался заснуть.

Профессор сделал знак медсестре, чтобы она внимательно следила за «больным», а сам покинул палату майора. В коридоре он остановился у тройки охранников-эсэсовцев, и тоже отдал им соответствующие распоряжения. После чего свернул за угол г-образного коридора и подошел к двери еще одной палаты.

Возле неё никаких охранников не было — здесь они и не требовались. От обитающего в ней пациента Левин не ждал никакого подвоха. Это был проверенный человек, с которым Рудольф был давно знаком, и даже дружен. А еще он считал его старшим товарищем и, в некоторой мере, своим учителем и наставником. К тому же после недавних событий к нему вновь вернулось утраченное расположение рейсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Толкнув дверь, Рудольф стремительным шагом вошел в палату, и остановился возле кровати, на которой лежал уже пожилой и грузный человек.

— Приветствую, Карл! — радушно поздоровался с ним Левин. — Как ты сегодня?

Пожилой бригадефюрер отложил в сторону книгу, которую читал до появления в палате профессора, и поднял на него глаза, увеличенные мощными линзами очков:

— Спасибо, Руди! Сегодня уже намного лучше. Думаю, что завтра я уже приду в норму… К-хе, если можно так выразиться в моём-то возрасте.

— Ты еще совсем не дряхлый старик, — с оптимизмом заявил профессор. — А в будущем нас еще ждут великие дела!

И, действительно, этот Вилигут, к которому они с рейхсфюрером нанесли визит три дня назад, разительно отличался от того, дряхлого, обрюзгшего и полностью павшего духом старикашки, словно это были два разных человека.

Этот же, обновленный Вилигут, несмотря на еще не совсем сошедший болезненный ожог лица, полученный в первой магической (Левин до сих пор так до конца этого и не осознал) схватке, просто воспарил духом к неведомым еще вершинам.

Ведь именно при нём сбылась мечта одиннадцати поколений его древнего рода — магия вновь действовала! Конечно, способ её «добычи» несколько смущал старика, но для величия Рейха и рода Вилигутов это не имело никакого значения. Он был на это готов! И пусть неведомый русский ведьмак (да-да, не ведьма, а именно ведьмак) вышел на этот раз из неё победителем — всё еще впереди! А Карл явственно предчувствовал, что они еще встретятся и сойдутся в смертельной схватке. Возможно, что и не один раз…

[1] Ры́царский крест Желе́зного креста́ (нем. Ritterkreuz des Eisernen Kreuzes) — степень военного ордена Железного креста, высший орден нацистской Германии, признание особой храбрости в бою или успехов в руководстве войсками во время Второй мировой войны. Введён 1 сентября 1939 года с восстановлением ордена Железного креста. Имел пять степеней, появлявшихся по ходу войны. Самой распространённой была низшая степень — собственно Рыцарский крест

Глава 13

Третий Рейх

Берлин

Один из закрытых

институтов «Аненербе»

под управлением «Зондеркоманды 'Н»

Тот день, когда бригадефюрер СС Карл Мария Вайстор впервые осознано и успешно применил магию, навсегда войдет в анналы истории Рейха. Теперь профессор Левин в этом ни капли не сомневался. К тому же, он был непомерно счастлив, что престарелый генерал не оказался банальным лжецом. Нет, все его «байки» оказались чистейшей правдой! И он, Рудольф Левин, видел это собственными глазами.

И его собственное имя, как главного первооткрывателя и разработчика способа выделения «субстанции магии» или «искры творения», тоже будет выбито золотыми буквами на незыблемом постаменте величия Тысячелетнего Рейха, и навсегда останется в памяти благодарных потомков.

А в том, что Рейх простоит тысячу лет оберштурмбаннфюрер СС Рудольф Левин теперь тоже не сомневался ни единой секунды. Ибо по-другому просто не может быть! А все те унтерменши, замученные до смерти в процессе опытов, не стоят и выеденного яйца. Зря он раньше так переживал на этот счет.

«Препарат Левина», так уже мысленно называл сыворотку магии сам профессор. Ему теперь есть, чем гордиться. А все те умники от науки, брезгливо морщащие свои носы, пусть жрут от злости свои галстуки на завтрак, либо вообще сдохнут, ибо пользы от них для великого арийского государства никакой.

—