А Сашку-то еще не поймали! Это я как кур в ощип попал. Загайнова голыми руками не возьмешь! Ну, дружок, не лопухнись, появись в самый подходящий момент. Ты же это умеешь! Давай!

Баркаев скомандовал:

— Этого берите и — за мной! — И сам направился к выходу. Его слуги, что ли, шагнули ко мне.

Это совсем не входило в мои планы.

— Стоп! — сказал я. — Сам пойду. Не надо меня тащить. И так чуть не покалечили!

— Ладно уж! — махнул рукой Махмуд. — Пусть так идет. Все равно ему деваться некуда.

Вот всегда подводит этих маленьких фюреров вера в то, что они самые умные и хитрые. Ну, верьте, верьте… Главное, чтобы эти одинаковомордые не увидели болтающегося кольца наручников, чтобы не поняли, что я освободил руки. Кольцо я прихватил пальцами, но был готов в любой момент прийти в боевое состояние. Один взгляд — и я буду разоблачен. Не надо сейчас этого, не надо!

Замешкавшись в дверях, я вышел из комнаты последним. Опыт такого движения у меня был. Когда-то менты в Крестополе остановили меня, посчитав пьяным, и потребовали проследовать в отделение. Я был трезвым, ну, может быть, немножко выпившим, а посему сказал себе: «Почему бы и нет? Интересно ведь!» И проследовал. Менты, два дуболома из сельских придурков, решивших, что с меня можно слупить какую-то денежку, шли впереди, а я шагал следом и развлекался мыслями о возможных последствиях. Не для себя, для них. Мне-то что сделают? А им, если жаловаться начну?

Но и им ничего не сделали. Я, как последний урка, просидел в зарешеченном «обезьяннике» несколько часов, требуя, правда, время от времени сигарету. Дежурный мент сигарету мне давал, но и сам не стеснялся угощаться из моей пачки. Банку пива «Юнкерское», которое я купил, поддавшись на уговоры рекламы, и решил попробовать, конфисковали, естественно. Кстати, потом назло я купил другую — не очень пиво, так себе.

Потом дежурный мент исчез, а в соседней камере «обезьянника» завозился какой-то бомж. Он кряхтел и матерился, а потом начал шумно мочиться. Я уже начал думать, что зря отважился на эксперимент. Вот еще подвиг — в ментовку попасть! Но тут вошли какие-то люди с большими звездами на погонах и приказали меня немедленно гнать к чертовой матери — все равно бензина нет везти на экспертизу — пьян я или нет.

Жаловаться никуда я не стал. Но с тех пор дал себе зарок: станут приставать менты — вырублю их на месте и отправлюсь дальше. Фиг ли время терять? Я называю этих придурков ментами потому, что на звание полноценных милиционеров они просто не тянули. Хапуги и хамы. Хотя по жизни мне встречались и настоящие милиционеры, те, которые занимались серьезной работой. И о них у меня осталось самые добрые воспоминания. Могли ребята делать дело, могли! Да так, что и американским копам не снилось!..

Баркаев и его прислужники топали впереди, а я, скрывая освобожденные руки за спиной, плелся сзади. Пока удавалось не раскрыть себя. То, что безумный чеченец обещал, было впереди, но до этого необходимо узнать, чем же он занимается здесь, в глубине «незалежной»? Ведь не так же просто заклятый враг России устроил здесь тайную базу? Кстати, на какие это деньги? Вернее, на чьи? Неужели Петр Борисович, английский шпион, и здесь пошустрил? Если встречу — точно башку откручу. Тоже мне еще Джеймс Бонд! Да на каждого Бонда у нас свой майор Пронин имеется! Я, к примеру. Или Загайнов.

К слову сказать, я действительно майор. Ну, не Пронин, конечно. А Загайнов вообще капитан. И тоже не Пронин. Да все равно мы эти уродам продемонстрируем, почем фунт лиха. Хоть английским, хоть чеченским. Держитесь, гады!

Я шел, распаляясь, разогревая себя, но пока ничего активного не предпринимая. Мне нужна была информация.

И я ее получал. Баркаев трепался, как заведенный.

— Вы, собаки русские, думаете, что нас совсем зажали в Ичкерии? Сколько ваших солдат гибнет? И дальше будут гибнуть! Не найдете спасения! Вот видишь этих бойцов? — он махнул рукой в сторону одинаковомордых. — Таких скоро будет много, очень много! Тысячи и десятки тысяч! Сейчас я тебе все покажу! А потом ты умрешь.

Вот заладил: умрешь да умрешь! Типун тебе на язык! А насчет бойцовских качеств ребят в синих костюмах я иллюзий не строил. Против трех-пяти подобных выстоит любой, даже слабообученый десантник. Они могут действовать только скопом, толпой. Но если их и в правду будет десятки тысяч… Ого! Что же здесь Махмудик затеял? Неужели то, о чем я думаю?

Так оно и оказалось. Этот урод нашел специалистов на Западе, которым не терпелось ставить опыты по клонированию людей. Причем не младенцев им хотелось делать, не гениальных личностей в перспективе, а солдат, надежных и верных. И специалисты решили, что лучших солдат, чем китайцы, найти трудно. Судя по всему, опыты увенчались успехом. Недаром те, кто на меня нападал в тоннеле, и те, кто сопровождал сейчас, казались мне на одно лицо. Все это были клоны, производные от одного-единственного китайца.

Ладно, верные, послушные. Но вот бойцы из них…

В общем, основал тут Баркаев настоящую фабрику по производству клонов. Только зачем ему был нужен генеральский сынок и контейнер, который тот намеревался продать на Запад? Впрямую я об этом чеченца не спрашивал, надеясь, что и так все разболтает. Но о Картышеве-младшем Махмуд пока молчал.

Вместо этого он в деталях расписывал, как клонированные китайцы будут убивать российских солдат в Чечне, какими они будут непримиримыми и безжалостными воинами, как он наштампует действительно десятки тысяч этих солдат. Баркаева, мне показалось, несло. Он зациклился на идее мести России. Провалившаяся афера с присоединением Байчории к великому кавказскому государству, вообще идея этого самого государства, не давали ему покоя. И, слушая его, я дал себе твердое обещание: такой человек не должен больше подняться на поверхность. Тут он ляжет. Вместе с клонами. Как бы ни была абсурдна его мысль руками клонов сражаться против русских солдат, человек этот был просто опасен. Ну, разрушим мы новый его проект — так он другое что-нибудь придумает. Хоронить надо таких зверей, хоронить раз и навсегда. В Байчории не получилось — здесь обязательно сделаю!

В огромном полутемном зале были установлены десятки, если не сотни полупрозрачных цилиндров высотой немного больше человеческого роста. Сквозь пластик (или стекло?) виднелись плавающие в жидкости обнаженные человеческие тела. Одни казались вполне уже сформировавшимися, другие — только намеченные контуром. Недозревшие