портного. Идти было недалеко, никто из прохожих даже не заметил, как старика провели по улице и завели через задний вход в здание, где судили всех сторонников Энрике Примота. Натан очутился в небольшой комнатушке с остальными заключенными. Это было одно из помещений старых общественных бань. Натан осмотрелся: один выход из помещения был прочно заколочен досками, другой охранялся; высокие потолки, уже почти обшарпанное покрытие стен с рисунками, разбитые временем колонны напоминали о былом богатстве этих мест. Только самые богатые жители Эзилата могли позволить себе ходить сюда, чтобы помыться. Натан тоже был одним из них. Как оказалась превратна судьба, что над ними вершили суд именно в этом здании, «Теперь там отмывают их грязные души», сказал после кто-то из приближенных к Иллиру. Видимо, не случайно здание общественных бань было выбрано в качестве места под суд.

Людей выводили по очереди довольно быстро без разбору — первыми хватали тех, кто был ближе к двери, и, не смотря на наступающую ночь, никто и слова не говорил, что скоро все закончится. Более того, чем позднее становилось, тем злее становились стражники. Натан осмотрелся и в глазах людей — аристократов, купцов, сановников, увидел страх и отчаяние. Никто из тех, кого выводили, не возвращался. Среди заключенных кто-то сказал, что всех убивают по очереди, но Натан в это не поверил. Республика не могла допустить такой кровожадной расправы. Волнение нарастало.

В конце концов вошедшая стража указала на Натана и еще на одного человека. Обоих повели из помещения по коридорам. Мимо прошла еще пара воинов за другими заключенными. Через мгновение их вывели в зал, где располагался главный бассейн. Там стояло семь или восемь воинов стражи — они даже не обратили внимание на вошедших. Помещение хорошо освещалось факелами. Натан ужаснулся представившемуся зрелищу: вся плитка вокруг была залита кровью, по кромке лежали людские головы, а в бассейне десятки обезглавленных тел. У Натана закружилась голова, холод охватил сердце. Всех убили. Стража, словно какие-то невежественные злодеи, складывали головы убитых в виде небольших пирамидок, которые убирали большими выгребными лопатами, без всякого почтения к их жизни. Наверно, они настолько очерствели за время войны, что для них это было даже каким-то развлечением, но для Натана это было самым настоящим беспощадным зверством. Он заметил на некоторых лицах убитых отражение внутренних страстей и цепенящей боли, настигшей их в конце.

Заключенных остановили. Стражники, которые привели их, ушли, а те, которые были у бассейна, тут же схватили второго, не Натана, и подвели к краю. Он пытался вырываться и отнекиваться, что-то стал бубнить про свою невиновность, но его не слушали и молча срубили голову. Будто срезанный цветок, она упала на плитку. Кровь хлестнула на плащ одного из палачей.

— Я же тебе говорил, держать за волосы. Весь плащ мне обделал. И ноги… — недовольно закричал солдат на своего сослуживца.

— Да не хочу я. Сам держи.

Тело столкнули в бассейн. Следом подхватили Натана. Он будто окаменел: еще миг и все закончится. Его поставили на колени перед бассейном. В этот миг на другой его стороне Натан отчетливо увидел Аврелию — она призывным взглядом смотрела на него. В голове раздался ее голос: «Родной мой, я жду тебя!», но в этот миг раздался крик:

— Стой! Этого нужно отвести на суд. Я же говорил, что, если нет повязки, ведем на суд.

Это был какой-то обычный командир, стоявший в небольшом отдалении от происходившего. Натана вдруг осенило, что его судьба зависела от небрежного отношения к людской жизни. Если бы этот командир не заметил, что Натана казнят, то для него все закончилось бы сегодня. Это было ужасно. Сколько людей могли убить таким образом по оплошности без всякого суда. Когда Натан все это увидел, последние надежды на справедливость какого-либо суда в этом городе угасли вовсе. Больше он не питал ни малейших иллюзий, что жизнь может наладиться на старый лад.

Натана вновь подхватили и вывели из зала через другой проход и вскоре вывели в большой зал с колонами, где заседал суд. Натан оглядел собравшихся в зале: суд — одно слово. «Толпа» — лучшее описание этого сброда. Старик не мог припомнить, когда это Эзилат стал таким. Раньше все было как-то по-другому, вычурно, помпезно. Никто не позволял себе одеваться в грязное рванное тряпье, уж тем более судьи. На них всегда были прекрасные тоги — красные с золотом, вид их внушал уважения. А тут был действительно сброд, позволивший себе явиться на суд не пойми в чем.

Натан стоял напротив большого трона, на котором сидел судья. Вокруг на каменных ступенях сидели люди — то были присяжные. Все они слушали доводы сторон, а затем голосовали. Судья контролировал процесс и выносил окончательный вердикт. Судьи не обязаны были следовать настояниям присяжных, но чаще всего делали так.

В этот раз на месте судьи сидел молодой человек. Натан был уверен, что он был в этом же возрасте, когда заигрывал с Аврелией. Этот судья с самодовольной ухмылкой смотрел на старика. За спиной у него мелькнул Оликус, который только недавно шепнул что-то судье на ухо и постепенно удалялся через толпу. Натан не знал его, потому значения этому не придал. Суд уже принял решение, а все, что предстояло пережить Натану, было лишь маскарадом.

— Пред судом предстал портной из города Эзилат Натан Алфаят, — представил Натана один из воинов, приведший его в зал.

Судья встал, развернул свиток и оглядел всех присутствующих в зале. Народ притих.

— Этот человек обвиняется в пособничестве бывшему правителю Эзилата Энрике Примоту. Этот человек нечестным путем нажил себе богатства, имел не равные возможности перед законом, благодаря связям уклонялся от уплаты налогов, нечестным способом побеждал в конкурентной борьбе, получая лучшие заказы и мешая другим мастерам в их деле. По каждому из вышеперечисленных обвинений есть как минимум с десяток случаев.

— Это ложь! — воскликнул Натан, не выдержав. — Я всю жизнь честным трудом добивался своего! Я…

— Молчать, когда суд говорит.

— Я не… — Натан хотел еще что-то сказать, но стражник безжалостно отвесил ему подзатыльника, да такой, что из глаз посыпались звездочки.

— Когда суд говорит, подсудимый должен молчать! — грозно повторил судья. На его молодом лице не сползала ехидная, мерзкого вида, улыбка. Лицо судьи обретало крысиный облик. — Вам будет дано слово. В конце. Сейчас перед судом выступят свидетели с подтверждением обвинений.

Натан стоял молча. Он понял, что этот суд был фарсом — все уже было решено. Слова судьи о свидетелях были красноречивы: «свидетели с подтверждением», а