деле наступило тревожное. Люди, подобные горлопану Эльдару, возмутители спокойствия, каким был — и, слава аллаху, вот уже больше года нет его — объездчик Астемир, знают что-то такое, чего не знают другие, куда-то уезжают, опять приезжают, и от них можно ждать чего угодно, только не уважения к заветам Магомета. Короче говоря, все, что можно взять под крепкий замок, нужно замыкать, в делах следует иметь надежного посредника, а самому держаться в стороне.

Муса и решил сделать подставным хозяином новой харчевни Нургали, лучшего кандидата нечего было и желать. Нургали с радостью согласился.

В один прекрасный день Тембот прибежал со двора с сообщением, что Нургали опять заделывает двери и окна.

Непоседливый сосед уходил и опять просил Думасару присматривать за домом. Он был радостно возбужден и говорил, что вот наконец аллах вывел его на путь обогащения. Думасаре он обещал платок, а Темботу пряник. Попробовал даже ухватить Тембота за нос, что, очевидно, означало у него ласку, но мальчик ловко увернулся.

— Не забывай, добрая соседка, присматривать за моим домом. Ухожу в Нальчик. Муса помог мне там открыть харчевню у базара. Будешь в городе — заходи с сыном. Для вас всегда найдутся тепло очага и миска супа, а дело пойдет — получишь нарядный платок, в нем встретишь своего мужа…

— Ох, добрый человек! Не знаю уж, когда мне ждать мужа. Да и жив ли он? Где осеняет его аллах своим покровительством? Трудно мне становится с детьми, не знаю, как будем жить с весны… Что было бы с нами, кабы не Эльдар?

Но уж, видно, неспроста земля, по которой ступал Нургали, всегда была готова разверзнуться под ним, а все, к чему прикасалась его рука, начинало дымиться…

Глава восьмая

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вторую зиму Думасара встречала без мужа.

Что-то будет, если и вторая весна начнется без хозяина в доме?

— Эльдар не оставит нас, — говорила Сарыма.

— Да, это так. Руками Эльдара аллах напоминает нам о себе, — соглашалась старая нана, а Думасара тяжело вздыхала.

Как всегда в последнее время, керосина не жгли и, наговорившись в темноте, понемногу засыпали. Лю, которому шел пятый год, по-прежнему укладывался рядышком с Сарымой. Тесно прижавшись друг к другу, они быстро согревались. Тембот, Думасара и старая нана ложились ближе к печке. Нередко среди ночи Думасара вставала поправить догорающие дрова и так затихала у очага в своих думах до утра.

Астемир, как обещал, прислал раза три с новых мест письма, и это немножко успокаивало и утешало Думасару.

Почтальоном считался дядюшка Сарымы, дед Еруль, но так как письмо в ауле было происшествием еще более редким, чем, скажем, появление полковника Клишбиева, то Еруль, случалось, годами не вспоминал, что он не только глашатай, а еще и почтальон. Но уж если письмо поступало, Еруля вызывал к себе Гумар, важно передавал конверт из рук в руки и при этом приказывал сообщить человеку, отмеченному столь редким событием, что к нему сейчас же прибудут сам старшина с муллою — читать письмо — и, следовательно, все должно быть соответствующим образом приготовлено к встрече.

Но что спросить с женщины, брошенной преступником на произвол судьбы с детьми? С Думасары спросить было нечего.

Сперва Еруль долго сидел с Думасарой, поворачивая письмо так и этак, перекладывая его с ладони на ладонь: все-таки особенно приятно принести письмо в дом Астемира. Всласть обсудив, что может быть написано в письме и что означают наклеенные на нем марки и проставленные печати, Еруль и Думасара шли к Саиду-мулле, прихватив десяток-другой яиц. Тембот, Сарыма и Лю сначала с замиранием сердца следили за тем, как письмо поворачивается в руках Еруля, а потом резво бежали вслед за Думасарой и высматривали через плетень, как мулла у себя на крыльце раскрывает письмо и читает его.

В письме всегда было написано одно и то же: Астемир сообщал, что волею аллаха он вынужден жить вдали от старой матери, жены и детей (как будто бы Думасара сама не знала этого и без письма). Но аллах, мол, не лишает его своих милостей, благодаря чему он, Астемир, сыт и здоров…

Сначала стало известно, что Астемир опять служит объездчиком где-то за Кубанью, потом пришло письмо из большого города, и кто-то сказал Думасаре, что этот город стоит на большой синей реке Дон. А что делать Астемиру в большом городе — об этом никто сказать не мог, и сам Астемир об этом не писал. По привычке к старым словам он возлагал надежды на аллаха, но больше полагался на разум и чистое сердце Думасары.

Однако что в силах сказать письмо, даже самое доброе, когда не слышно дыхания любимого человека?

Все чаще посещали Думасару горькие, а то и страшные мысли. Чистая и простая душою женщина не могла допустить, что муж ее, любящий и разумный Астемир, забыл семью, пренебрег детьми и старухой матерью. Что же в таком случае держит его в каких-то неведомых странах?

Страшно думать, что Астемира, может быть, уже нет в живых — аллах призвал его к себе. Зачем? Разве аллах не знает, что осиротеют дети? Бедные малыши! Ну что Темботу — одиннадцатый год. Правда, мальчуган крепкий, правда, кузнец Бот из уважения к отцу не запрещает мальчику присматриваться к ремеслу. Эльдар понемножку приучает его к горну, но, ах, как еще не скоро Тембот будет способен по-настоящему ударить молотом! Еще годы и годы! А вот Лю — этот совсем крошка. А нет ему ни одежды, ни отеческого наставления… Нет в доме запаса семян к весне… «О алла, о алла!» — громко вздыхала Думасара, размышляя о детях так, как будто они и в самом деле уже сироты, и нередко подушка ее увлажнялась слезами. А все слышавшая старая нана шептала молитвы, ворочаясь с боку на бок.

Случалось, проснется и Сарыма. Слышит в темноте причитания и вздохи, и сомнения начинают закрадываться в душу. Не права ли была мать, отдавая ее замуж за Рагима? Была бы Сарыма за ним замужем — могла бы помогать не только своей матери и маленькой Рум, но и доброй Думасаре. Но стоит только Сарыме подумать об этом и вспомнить мокрые губы и маслянистые глаза Рагима, его голос и повадки, как она опять и опять понимает, что иначе поступить не могла… И видит уже другое: Эльдар улыбается своей широкой улыбкой, как бы угадав ее мысли… Но почему вот уж сколько времени она замечает в глазах Эльдара какую-то озабоченность? Что заставляет его часто хмурить брови, задумываться, что