предварительно озвучивал. Как на тренировке.

— Голова! — крикнул я, и едва не рассмеялся, когда он послушно вскинул меч, защищаясь от мнимого удара.

Я с размаху пнул его по яйцам, и он медленно осел на землю. Надо же, я и не думал, что это сработает.

— Какой же ты доверчивый, Эйрик, — вздохнул я. — А вроде уже большой мальчик.

— Бранд, ты его, кажись, евнухом сделал, — хохотнул кто-то из зрителей.

— Жаль, не будет теперь кошелёчка, — сказал я.

Грянул взрыв хохота, и я заметил, что даже люди Эйрика смеялись над ним. Возможно, я сейчас унизил его чересчур сильно, но он в любом случае это заслужил. Не я начал эту вражду.

Я обошёл его по кругу, мой противник лежал ничком на земле, скрючившись в позу эмбриона и пытаясь удержать яйца на месте, чтобы они не растеклись в лужицу. Моему удару позавидовал бы и сам Роналду.

— А ведь могли бы, как прежде, — сказал я. — Хорошее же времечко было. Но нет, ты сам свою судьбу выбрал.

Вместо ответа он только тихонько заскулил от боли. На мгновение его стало даже немного жаль.

Кровопийца нежно коснулся его кадыка, самым кончиком острия.

— Знаешь, Эйрик, — сказал я. — Никто в этом не виноват. Только ты сам. Жаль, что ты понял это так поздно.

Он замер, чувствуя холод металла на коже.

— Ты сам потерял свою удачу, вместе с «Морским соколом», ещё тогда, в Англии, — сказал я и замолчал.

Меч так же оставался возле его шеи, и я мог прикончить Эйрика одним ударом, но отчего-то мне стало жаль его убивать.

— Ты обещал мне отплатить за спасение при нашей первой встрече, — сказал я.

— И отплачу! — рявкнул вдруг Эйрик, подбрасывая вверх горсть песка, чтобы меня ослепить.

Ногу вдруг обожгло болью, мерзавец всадил мне в бедро кинжал и тут же перекатился прочь, а Кровопийца лишь чуть-чуть поцарапал его. Штанина вмиг стала мокрой от крови. Ублюдок знал, куда бить.

Теперь он неловко поднимался, практически опираясь на меч и рискуя его сломать или погнуть, а я приближался к нему, приволакивая раненую ногу.

— Даже если я сдохну… Ты тоже сдохнешь… — мрачно усмехнулся Эйрик.

— Не дождёшься, — процедил я, приближаясь наконец на расстояние удара.

Выпад, ложный замах, удар. И Эйрик валится наземь уже мёртвым. На этот раз я с ним не играл, с перерубленной трахеей ему не жить, а я и так уже доигрался. Попался на типичную ловушку всех киношных злодеев. Продолжал болтать вместо того, чтобы просто прикончить врага.

Я буквально чувствовал, как из меня вместе с кровью вытекают жизненные силы. Пальцы холодели, голову начало обносить, мысли путались. Крови из меня натекло уже как с доброго поросёнка, и я знал, что времени терять нельзя. Ни единой секунды.

Дрожащими пальцами я расстегнул пояс, ножны глухо брякнули о землю. Нужно остановить кровотечение, пока не стало слишком поздно, и я судорожно вспоминал всё, чему нас учили на занятиях по первой помощи. Пережать артерию. Наложить жгут. Наложить повязку. Ждать врачебной помощи. Жаль, что бригада скорой не приедет, и в реанимацию меня на жёлтой газельке не увезёт.

Но если я могу что-то сделать, то нельзя бездействовать, пока дышу — надеюсь.

Парни вокруг засуетились, чьи-то руки подхватили меня под мышки, и я попытался их стряхнуть. Мне сейчас лучше не мешать. В глазах начинало темнеть, в животе поселилось какое-то неприятное тянущее чувство. Я оступился и едва не упал, устояв лишь потому, что меня поддерживали с двух сторон.

Перед глазами вдруг всплыла бородатая одноглазая рожа. Хмурая и мрачная, и мне на мгновение даже показалось, что я вижу перед собой своего старого знакомого Грима, но это оказался всего лишь Кнут. Меня положили на какие-то доски, кажется, на телегу.

— Тут… Кулаком дави, — попросил я, указывая на нужное место чуть ниже паховой складки.

Надавить самому мне просто не хватит силёнок. Казалось, что если я сейчас закрою глаза, то уже не открою их никогда, и я старался даже не моргать, наблюдая, как Кнут пережимает мне артерию. Тут всё-таки не хуже меня знали, что делать с колотыми и резаными ранами, и накладывать жгут из моего же пояса он принялся без всякой подсказки.

— Вишь как… Подлец… Исподтишка… Будь он проклят… — бормотал я, тратя силы впустую, но молчание пугало меня гораздо больше.

Кнут, да и остальные парни, тоже что-то говорили мне, но я не разбирал слов. Говорили держаться, что ещё они могли мне сказать. Тут, в городе, наверняка есть свои лекари и знахари, и если прибыть вовремя, то ещё не всё потеряно. Как и везде. С тех пор ничего не поменялось. Главное прибыть вовремя. Неважно, прилёт артиллерии это, шпага в брюхе или удар каменным топором по башке, вовремя доберись до госпиталя, доктора или шамана, и, возможно, будешь жить. Нет — сдохнешь.

— Пить, — попросил я, и кто-то приложил к моим губам фляжку.

Я глотнул, внутри оказался самогон, и я тут же выхватил фляжку из чужих рук. Мода на то, чтобы носить с собой бухло вместо воды, зародилась не вчера. Я полил рану прямо поверх штанины, не обращая внимания на протесты хозяина фляжки. Хоть какая-то дезинфекция, хоть какой-то шанс избежать заражения. Мало ли что там было на кинжале.

А попить мне дали из другой фляжки, обычного местного пива, и я присосался к ней, словно умирающий от жажды в пустыне. Жутко хотелось плюнуть на всё, закрыть глаза и отдохнуть, но я категорически запретил себе это делать, и об этом же мне талдычил Рагнвальд.

Меня притащили в какой-то дом, пахнущий травами, положили на широкую лавку. По-хорошему, я бы предпочёл светлый чистый госпиталь, а не мрачную избушку местного волхва. Мне бы зашили рану, сделали переливание крови, быстро поставили бы на ноги. А тут я могу рассчитывать только на всякие вершки и корешки, и местные методы