— Честность говоришь, Справедливость, Искренность. Да что ты несёшь. Ты позор рода Малфой. Как ты мой единственный сын. Да как ты только посмел.

— Но я, это же…

— Всё это чушь, слушай меня внимательно, Драко, слушай и запоминай. Нет никакой смелости, искренности и прочий дурости, присущей только и исключительно поступающим на Гриффиндор идиотам. Ты мой сын. Ты должен быть хитрым, изворотливым, ты должен быть умнее всего этого стада. Они ничтожны, лишь пыль под твоими ногами. Жертвовать ради них хоть чем-то? Не смеши!

— Но отец…

— Если ты не понимаешь настолько простых вещей, то ты мне не нужен, ты…

— НЕТ! — сам от себя не ожидая, выкрикнул уже было готовый согласиться с отцом Драко. — Вы не правы, отец, в этом мiре есть и иные ценности, не столь извращённые…

Лицо Люциуса Малфоя исказилось злобой, он замахнулся и приготовившийся к удару Драко зажмурился. Вот только удара всё не было.

— Вы не правы, отец, вы категорически не правы, — пробормотал смотрящий на рассеивающийся посреди светящейся пустоши пепел Драко, после чего огляделся. Насколько хватало глаз было пустынно.

Это расстраивало, но стоило об этом подумать, как этот странный, явно навеянный магией мiръ вновь изменился. Но если в прошлый раз его окружали дети, его товарищи, те самые друзья, о которых он так долго мечтал, то теперь его обступили взрослые. Они были разные. Высокие и низкие, жилистые и тучные. И все они улыбались. Улыбались ему, Драко.

Они были довольны им и их улыбки вот ни разу не походили на ту, что изредка, как будто скривившись, показывал ему вечно чем-то недовольный отец. Те же, что вокруг были искреннее, и они и вправду были рады, рады ему Драко.

— Ну здравствуй, потомок, — произнёс тот, что был в центре. —Давно мы никого не видели, очень давно.

— А вы…? — поражённо прошептал уже и так знающий ответ на свой вопрос Драко.

— Мы те, кто стоял у истоков. Те, кем мы были и те, кем ты должен был бы быть. Печально видеть, как глубоко извращено само наше имя, некогда ассоциирующееся с сильнейшими магами, рыцарями-защитниками. Породившее безсчётное количество прекраснейших рыцарей-стражей и рыцарей порядка. Увы, ныне о нас подобного никто и не подумает.

— Но, если…?

— Как сказал бы твой дражайший батюшка, не выгодно. Не выгодно нынче, юный наследник, защитником быть для сирых и убогих. Правда, в чём сирость и убогость тех, кому попросту не по силам одолеть тёмного, я если честно этого не разумею. Ныне же некогда прекрасный, сильный и числом и магией род превратился в вообще не понять что.

— Но я…!

— Рискнул всем? — остановил его заговоривший с ним, облачённый в самые настоящие доспехи, статный, как и сам Драко, сероглазый мужчина. — Не могу судить, ведь во внешний мiръ нам ходу нет. Мы видим только то, что есть здесь. А здесь есть только лишь ты, и долгое время до тебя не было никого, вообще никого.

— Я не уверен, но кажется, того, на что решился я, уже почти и не делают.

— Скорее всего, но да не суть. Ты здесь, а это значит, что ты можешь всё изменить. Вернуть некогда утраченное величие. Мы верим в тебя, в твой дух. Не сгибайся, будь сильным и тогда ты достигнешь всего. Потенциала тебе не занимать! — произнёс заговоривший с ним Первый из рода Малфой.

То, что это был именно он, Драко был уверен. Каждый из них, все до единого, были для него родными. Гораздо более близкими, чем тот же отец.

Они разделяли его потаённые мысли, они не ругали его за то, что он смел сомневаться в верности декларируемых постулатов, но главное — они желали ему быть сильным. Не изворотливым, скользким и ещё непонятно каким, а именно сильным. Не как Гриффиндорец, конечно. У этих и вовсе с головой что-то не так.

Вот только что же мешает быть самую капельку хитрым? Хитрость то она хитрости рознь и там, где гриффиндурок, как их всех называет дражайший батюшка, пойдёт напролом, он, Драко вполне может и обходным просочиться. Какая разница-то, главное ведь это чтобы не по головам. Именно об этом подумал ушедший в свои мысли Драко, а когда вновь осмотрелся, никого уже не было. Лишь только нечто светящееся и как будто бы родное висело примерно в полуметре от него.

— Прими этот дар, наследник, он защитит тебя и поможет принять бой тогда, когда это и в самом деле будет необходимо и помни: Честь — это жизнь, — прошелестело из пустоты. А в следующий миг светящееся нечто буквально впечаталось в грудь даже моргнуть не успевшего Драко.

Стемнело, но тренировочного зала никто так и не покинул.

Примерно через три часа к их созерцанию присоединился проснувшийся Невилл. Он с интересом посмотрел на зависшего между полом и потолком Драко. Затем на невозмутимо сидящего в позе медитации мужчину и наконец на пристроившегося у стены Поттера. Вокруг Драко медленно кружились шестнадцать одинаковых тускло мерцающих энергетических сгустков. Меньшая часть из них была ярче, как будто бы в них расплав звёздного пламени залили, большая же оставалась пустой. Что именно происходит было непонятно, а потому Невилл устроился рядом с Гарри и, тихо толкнув того в бок, указал кивком головы на Драко. Что это он мол.

— Светлое пробуждение, — тихо на грани слышимости ответил Гарри и чуть подумав добавил. — Брат сенсея вмешался. Ритуал пришлось поменять… — именно в этот момент построение вспыхнуло и рядом с ребёнком принялся формироваться ещё один сгусток. Тацуя также встрепенулся. А в следующий миг всего на мгновение принявшая форму чего-то напоминающего похожий на его собственный горн нечто уже впиталось в совершенно беззащитную и полностью открытую грудь висящего в воздухе ребёнка. Тот выгнулся и, явственно застонав, попытался будто бы сжаться, но лишь для того, чтобы в следующий миг раскрыться и вдарить не хилым таким всплеском сияющей ультрамариновым энергии по площадям.

Построение распалось, и начавший терять сознание мальчик начал медленно опускаться, но был подхвачен на руки:

— Я справился… — просипел он.

— Да, ты молодец, — согласился с ним не упустивший из виду того, как в момент слияния заполнились все пустовавшие до этого