Опыт Великой войны скорректировал тактику наступательного боя, особенно для пехоты. Прежде всего это касалось движения под огнем противника. Так, наставления и рекомендации, выработанные во время войны, указывали, что «При обстреливании редким но метким огнем тяжелой артиллерии следует, заслышав звук приближающейся очереди снарядов, мгновенно залечь, а после разрыва, – быстро вскочив, продолжать движение вперед»[103]. Иная тактика рекомендовалась для движения под шрапнельным огнем: в этом случае залегать нецелесообразно, так как для шрапнельного огня «человек в лежачем положении, особенно на дальних дистанциях стрельбы, представляет большую цель, чем двигающийся…»[104]. Для сокращения числа случаев тяжелых и смертельных ранений в голову рекомендовалось прикрывать голову саперной лопаткой, расположенной «в несколько наклонном положении». При неожиданном пулеметном огне предписывалось мгновенно залечь лицом к пулеметам, плотно прижимаясь к земле и применив лопату для защиты головы. Солдат должен был воспользоваться паузой в стрельбе пулемета для того, чтобы продолжить перебежки.

Бойцам рекомендовалось атаковать налегке, сняв ненужное снаряжение. Движение в атаке должно было отличаться стремительностью, во время бега корпусу тела солдата придавалось наклонное положение вперед. При атаке позиций, оснащенных проволочными заграждениями, выделялись группы для проделывания проходов в заграждениях.

Русские войска успешно вели наступательные бои любой сложности. Например, в октябре 1915 г. 34-я пехотная дивизия, технически относительно слабо оснащенная, овладела сильной позицией противника протяжением до 5 км, обороняемой более многочисленным неприятелем с приблизительно равноценным техническим оснащением. Успех был достигнут ценой сравнительно небольших потерь (немногим более 1,5 тыс. человек), в то время как трофеями соединения стали 5692 пленных, 4 миномета, 17 пулеметов и прожектор. Причинами тактического успеха послужили: внезапность и относительная мощь артиллерийской подготовки; предварительное сближение пехоты с окопами противника на расстояние до 300 шагов, а также стремительность удара.

В условиях позиционной войны единственным видом активных действий пехоты стал прорыв. В конце 1915—начале 1916 гг. сильные проволочные заграждения и огонь оборонявшихся приводили к неудачам пехотных атак. Применение ножниц для резки проволоки влекло за собой лишь гибель людей, ее резавших. Доски, маты и пр. вспомогательное оборудование, применявшееся для преодоления заграждений, не оправдали возлагавшихся на них надежд. В этот период русская артиллерия, вследствие ее малочисленности, не могла оказать пехоте существенной помощи.

Новым словом в тактике наступления были действия русских войск в ходе наступления Юго-Западного фронта 1916 г. Их отличала тщательная координация всех родов войск в наступательном бою. Чтобы дезориентировать противника, русское командование организовало прорыв австро-германских позиций не на одном участке фронта, а одновременно на нескольких направлениях на широком фронте. Противник был лишен возможности правильно использовать свои резервы и не смог снимать войска с одного участка фронта и перебрасывать на другой. Артиллеристы так умело вели огонь, что противник долго не мог разгадать, когда пехота начнет атаку. После пристрелки был открыт огонь на поражение по австрийским окопам первой линии. Затем, когда противник укрылся в подземных убежищах («лисьих норах»), артиллерия перенесла огонь в глубину обороны. Австрийская пехота, думая, что сейчас начнется русская атака, вторично заняла места на позициях для ее отражения. Но русские артиллеристы опять сосредоточили огонь по первой линии окопов, заставив пехоту противника в третий раз укрыться в убежищах. Русская артиллерия до тех пор повторяла свой маневр с переносом огня, пока в последний, в пятый раз австрийцы не покинули во время переноса огня своих убежищ. Тогда русская пехота бросилась в атаку и без выстрела ворвалась в первую линию окопов, истребив и взяв в плен ошеломленного противника.

Таким образом, необходимо отметить, что тактика наступления претерпела исключительно большие изменения в ходе войны. Общевойсковой бой по предвоенным уставам слагался из взаимодействия пехоты и артиллерии, причем подчеркивалось преобладающее значение пехоты и второстепенная роль артиллерии. Вся тяжесть наступательного боя ложилась на плечи пехоты, вооруженной винтовками и небольшим количеством станковых пулеметов. Артиллерия обычно проводила лишь короткую артподготовку, но не поддерживала пехоту в ходе атаки и не сопровождала ее в глубине.

Но опыт уже первых боев показал резкое возрастание значения огня. Особенно ярко выявилось значение пулеметного огня в обороне – преодоление огня обороны даже слабо укрепившейся пехоты оказалось чрезвычайно трудной задачей. Основной причиной этого явился недостаток артиллерии, особенно гаубичной и тяжелой, и весьма слабое взаимодействие пехоты и артиллерии. Боевой участок представлял собой густую стрелковую цепь, за которой во взводных и ротных колоннах следовали многочисленные поддержки (ротные) и резервы (батальонные, полковые, бригадные и дивизионные). Основой боевого порядка служила стрелковая цепь. Опыт же боевых действий сразу же показал несостоятельность линейных боевых порядков, ярким выразителем которых была стрелковая цепь. Ударная сила ее оказалась недостаточной, маневрировать ей было исключительно трудно. Цепь оказалась уязвимой от огня противника, пулеметный огонь буквально выкашивал ее. Отсутствие глубокого построения боевого порядка лишало возможности питать наступление из глубины, оно часто выдыхалось. Линейный боевой порядок был весьма чувствителен к контратакам противника. Отсутствие глубины боевого порядка болезненно сказывалось и в обороне.

Наступление обычно начиналось с не оборудованного в инженерном отношении рубежа, находящегося на удалении 1–1,5 км от противника, и велось в виде прямолинейного и равномерного продвижения войск. Основным способом ведения наступательного боя считалось сочетание фронтального удара с охватом (обходом) одного или обоих флангов противника (полоса наступления русской пехотной дивизии в 1914 г. составляла 6–9 км). Опыт первых боев показал, что подобный способ решения задач и построения боевого порядка приводили к тяжелым потерям от огня противника, не обеспечивали достаточной силы первоначального удара и преодоления даже неглубокой обороны противника, поскольку резервы использовались не для наращивания усилий из глубины, а для восполнения потерь цепи.

Позже для огневого подавления усилившейся обороны противника и подготовки атаки стала проводиться длительная артподготовка, полоса наступления дивизии сузилась, а интервалы между солдатами в цепи увеличились.

С установлением позиционных форм борьбы характер боя резко изменился. Сила войск обороны, зарывшихся в окопы и прикрывших себя проволочными заграждениями, возросла еще больше. Общевойсковой бой по-прежнему основывался на взаимодействии пехоты и артиллерии, но значение артиллерии возросло. На нее возлагалась задача подготовки пехотной атаки, разрушения оборонительных сооружений противника и проделывания проходов в заграждениях. Плотность артиллерийских группировок также возросла. От пехоты требовалась стремительность наступления, чтобы одним броском преодолеть оборонительную систему противника. Но это не удавалось – методы стрельбы были еще слабо разработаны, продвижение артиллерии вперед представляло огромные трудности, и лишенная поддержки артиллерии, прорвавшаяся в глубь обороны пехота уничтожалась противником.

Глубина боевых порядков резко возросла. На смену цепям пришли глубоко эшелонированные волны цепей. Боевой порядок приобрел черты глубокой фаланги, громоздкой, трудно управляемой, ограниченной в своем маневре, способной только на прямолинейное движение вперед. Оборона в течение первого года позиционной борьбы развивалась в