проводить как можно меньше времени в «Слободке», да и моя трудовая деятельность к тому располагала. И всё равно чувствовал, как накапливается, ища себе выхода, глухое раздражение, готовое перейти в озлобленность. Тем более что занятия журналистикой, даже в хлебной Москве, никак не приносили мне внушительных дивидендов. Крепнущее не по дням, а по часам новое чувство властно стремилось вырваться наружу, был бы только повод. Так сказать, casus belli. Естественно, казус произошел.

В тот вечер вскоре после старого Нового года то ли подсолнечное масло подгорело на сковородке сильнее обычного, и его запах с порога ударил мне в нос, то ли в издательстве в течение дня все сотрудники, включая меня, были на нервах. К тому же, предыдущую ночь я провел в поезде, поскольку посещал историческую родину и прямо с вокзала, не заскакивая в «Слободку», отправился на работу. До сто шестнадцатой квартиры мне удалось добраться после целых трех суток отсутствия, в понедельник. О своих планах я, как обычно, предупредил Алёну в минувшую пятницу.

Открытая дверь квартиры меня давно перестала удивлять: ее если запирали, то в силу случайного стечения обстоятельств. Милейшим сюрпризом явилось другое — проход в мою комнату был совершенно свободен. Я знал, что у Алёны есть запасной ключ, и она может при необходимости воспользоваться им, например, вынося ненужные вещи на балкон. К моему глубокому изумлению, мешки с ее добром не только валялись в проходе, но и загромождали мой диван, а балконная дверь была открыта настежь. Морозное дыхание января ощущалось даже в коридорчике с ванной и туалетом. Ветер трепал полосатую занавеску.

Наверное, можно было без лишних эмоций закрыть балкон и выкинуть мешки обратно в прихожую. Но желание закатить скандал, помноженное на физическую усталость, перевесило всякие остатки благоразумия. И я отпустил последние тормоза.

— Алёна-ааа! — заорал я так, что чуть сам не оглох.

Хозяйка «Слободки» выскочила из кухни, будто объявили боевую тревогу.

— Это что, а?! — гаркнул я ей в лицо, как генерал на уснувшего часового.

— Вещи мои…

— Какого хрена, Алёна?

— Да я приберу сейчас, — забормотала она.

— Ты что, крайнего нашла? — продолжал я в том же духе, не думая останавливаться. — Ты помнишь, мы говорили на эту тему?

Эпизод с мешками на самом деле был не первый, но впервые всё было брошено в столь вызывающем виде.

— Давай проходной двор устроим, да? Давай из прихожей всё г… сюда перетащим? Чего стесняться?!

— Ладно тебе, не шуми, — Алёна попробовала сделать шаг к примирению.

— Э-э, нет! Хватит!

Я распахнул шкаф-купе и принялся запихивать свои пожитки в дорожную сумку. Меня уже по-настоящему несло. При этом я даже не имел ни малейшего понятия о том, где придется ночевать сегодня. Алёна наблюдала за мной в каком-то оцепенении, кажется, утратив дар речи. С усилием затянув «молнию» на сумке, я повернулся к выходу из комнаты. Остановился на пороге, пошарил в кармане куртки, швырнул хозяйские ключи на мешки.

— Всего доброго!

— А деньги? — робко спросила Алёна.

— Какие?

— За январь.

Первую половину месяца мне действительно удалось прожить как бы в долг. То Алёны почему-то не было дома, то я отсутствовал. «Значит, судьба», — пронеслось в голове.

— Бог подаст!

Это были последние слова, произнесенные мной в квартире номер сто шестнадцать. Промчавшись мимо кряхтящего Митрофана Фомича под картонками в общем коридоре, я отмахал добрые полкилометра до автобусной остановки. Укрылся от падающего снега под крышей павильона, достал мобильник и набрал номер земляка-кинорежиссера. Его коллеги со студии частенько сдавали какое-нибудь жилье под устные гарантии не устраивать пьяные оргии и не водить разнузданные компании в гости.

Оксане я рассказал о финале этой истории только спустя три года. Наша с ней встреча была абсолютно случайной. С журналистикой я к тому времени распрощался, перейдя в более прибыльную смежную отрасль. С Москвой фактически простился тоже. В столице я теперь бывал в основном проездом, перемещаясь из региона в регион. «Окно» продолжительностью в несколько часов у меня образовалось из-за переноса авиарейса. Был кинут клич в социальную сеть с призывом повидаться для тех, кто в центре, и… первой откликнулась Оксана. Минут через тридцать мы уже сидели в кафе у пересечения Мясницкой с Чистопрудным бульваром. О «Слободке», конечно, вспомнили в первую очередь.

Оксана долго хохотала после того, как я изобразил сцену прощания в лицах, а затем сообщила, что на днях видела Алёну.

— Да ты что! — воскликнул я.

— Правда.

— Как она? Где?

— Куда ей деваться? Всё по-прежнему.

— «Великокняжескую» пьет?

— Пьет. И ремонт планирует.

— На какие шиши? — удивился я. — Денег вечно нет.

— Больше слушай ее.

— Что у них с Валерой? — спросил я.

— Разбежались давно. Алёна себе нового мужика ищет, в «Марабу» на стрип-пластику записалась, — поведала мне Оксана.

— Блин, растут же люди, — сказал я.

— Ты и сам с тех пор вырос, — заметила она.

— Сто шестнадцатая это школа мужества, — я глотнул кофейную пенку, которая пышной шапкой украшала чашку.

Тут Оксана не приняла мой шутливый тон.

— Что не так? Я тоже там жила, когда в Москву переехала, и Наталья после меня. Разве не виден результат?

— Тенденция, однако, — был вынужден согласиться я. — Кстати, как она поживает со своим самураем?

— С Эдиком?

— С каким еще Эдиком? С японцем.

— Она его Эдиком зовет, — уточнила Оксана. — У него проблемы с бизнесом.

— Санкции мешают, что ли?

— Нет, другое. У банков много занимал, потом перезанимал. Думал землю продать под Волоколамском, рассчитаться со всеми. Не получилось. В общем, они теперь в Японии, он там дела ведет.

— Общаетесь?

Оксана отрицательно покачала головой.

— Молчит, и все аккаунты удалила. С сыном занимается, наверное.

— Сыном?

— Ему два года уже.

Я подумал о том, как быстро всё меняется, и как жизнь корректирует наши обширные планы. Но лучше, пожалуй, так, чем просто сидеть на одном месте и чего-то ждать. «Слободка» в качестве промежуточного старта? Собственно, почему бы нет?.. Я спохватился, что перестал слушать, а Оксана продолжает говорить.

— … Полина опять беременная ходит.

— Что-что? — я ушам своим не поверил.

— Ну да. Первый жених слинял, со вторым вроде всё серьезно. Свадьба на днях.

— Олигарх?

— Шашлычная у него, сам из Грузии.

— А первый кто был?

Мой вопрос не то, чтобы застал Оксану врасплох. Тем не менее, она чуть затянула с ответом.

— Алёна не признаётся, но чувствую, что Анвар постарался, — сказала, наконец, моя знакомая. — Если совсем между нами, она сама с ним раньше баловалась.

— Кто с кем? — на всякий случай уточнил я.

— Алёна с Анваром.

Мы деликатно помолчали. «У Полины репортерская карьера пока откладывается», — мысленно