Это очень важно. Было бы просто ужасно вылететь из тоннеля, по которому мы только что прошли. Нет, мне надо было изменить гравитацию по другую сторону скалистого выступа.

Как следует представив это изменение, я повернул кнопку С7 («Гравитация»). Впервые за долгое время я сделал это рукой, не желая нагружать мозг другими задачами. Я почувствовал, как где-то глубоко внутри что-то сместилось, но я не знал, была ли это перемена во мне или в самой луне. Тайк хмыкнула: она тоже это почувствовала.

Внезапно я ощутил слабость, и мою голову сковала боль. Висевший на шее кодекс[92] раскалился, и я лишился чувств.

* * *

Я увидел мальчика с угольно-чёрными глазами, который умер, чтобы меня спасти. Вспышка. Увидел Тайк, умирающую у меня на руках – её куртка промокла от крови. Вспышка. Она снова была жива и сражалась с дюжиной юных магов на высокой крепостной стене. Вспышка. Шёпот из бездны. Вспышка. Золотая цепь, разрубленная красным клинком. Вспышка. Тесса, смотревшая на меня откуда-то сверху, хотя её глаза были чужими. «В стенах есть черви. На случай, если ты проголодаешься».

Я пришёл в себя и закричал. Тайк удерживала меня.

– Тихо, – прошептала она. – Ты вернулся. Что ты сделал?

– Что?

– Это была магия. Что ты сделал?

– Думаю, изменил гравитацию.

– Для чего? Для меня? Для себя? Я что-то почувствовала…

– Кажется, для всей луны. По крайней мере, здесь, внизу. Но теперь мне кажется, это было сложновато. – Я дотронулся до кодекса, который стал ледяным. Наверное, пустой. Ну вот. Надеюсь, сегодня мне больше не придётся тратить свои девять жизней.

– ВСЕЙ ЛУНЫ? САЙМОН, ТЫ СПЯТИЛ?

Меня поразила ярость в голосе Тайк. Обычно она ничего не говорила о магии и всегда сохраняла хладнокровие в сложных ситуациях. Я не видел её лица, но догадывался, что она в бешенстве.

– Я…

– Ты мог бы убить себя. Разве в этой школе вас не учат технике безопасности?

– Может быть, – ответил я. – Но для этого там надо проучиться больше одного дня.

Мне пришло в голову, что мои наставники были настолько поглощены тем, чтобы научить меня использовать магию, в особенности прикасаться к ней и совершать чудеса, что в моём образовании появились пробелы, касающиеся теории и практики.

– Ладно, что сделано, то сделано. Сработало?

Тайк фыркнула.

– Прыгни вниз и увидишь.

Я перегнулся через край и посветил вниз прожектором.

– Выглядит точно так же, – сказал я и помахал рукой, как будто мог почувствовать гравитацию. Но, конечно, этого не произошло. – Давай бросим туда что-нибудь и посмотрим, что будет. Дай мне свой нож.

– Я не позволю тебе бросать мои ножи в пропасть, откуда их можно никогда не достать.

Я принялся оглядываться в поисках камня, но на земле ничего не было.

– Тогда дай свой башмак, – попросил я.

– Ну уж нет. Что, если это не сработает и нам придётся уходить? Я должна буду идти босиком? Сражаться босиком?

– Ладно-ладно. У тебя есть идеи получше? Может, бросить туда Килантус? Или один из кровавых камней? Это всё, что у меня есть. Я считаю, нам надо проверить, прежде чем прыгать туда самим.

Тайк откашлялась.

– Конечно, я не гений, но я думаю, ты мог бы просто туда плюнуть. Или повернуть кнопку и бросить в пропасть рыбу, овцу или какие-нибудь цветы. Я в этом не разбираюсь. – Тайк взглянула на меня так, словно хотела сказать «ты такой глупый», и я поморщился.

– Конечно, это всё вполне очевидно, – соврал я. – Но когда ты проверяешь действие магии, то лучше не использовать живые объекты или предметы, созданные этой самой магией.

Тайк прищурилась.

– Ты это только что придумал.

– Ты могла бы просто швырнуть вниз башмак. Я ведь не могу бросить свой. Это башмаки Реллика, и они незаменимы.

– В дикой природе башмаки очень полезная вещь, Саймон. Я брошу свою рубашку.

– Не вздумай! Тебе нельзя снимать одежду, сумасшедшая! Это детская книга[93]. Неужели у людей твоей расы совсем нет стыда?

– Примерно через четыре сотни лет стыд исчезает. Я думаю, тебе нужно слово «скромность», и должна заметить, что у разных культур разное представление о скромности.

– Скромность есть скромность, – упрямо возразил я.

Тайк хмыкнула.

– Тогда брось свою рубашку. Тебе-то ведь можно её снять?

– Я замёрзну!

Тайк раздражённо вздохнула.

– У тебя есть плащ.

– Да, а внутри разные кнопки, забыла? – Я потёр грудь, представляя себя без рубашки. – Он будет меня царапать.

– Великие змеи, – произнесла Тайк и закатила глаза. – Тогда брось свои штаны. Уж они-то тебе не нужны.

– И мы снова возвращаемся к скромности. Неужели ты хочешь, чтобы я швырнул свои штаны в тёмную бездну?

Тайк произнесла несколько слов на своём родном языке, заставивших Лето хмыкнуть, а потом вручила мне свой башмак.

– Мило. – Я перегнулся через край и зашвырнул его вниз. Потом я включил прожектор, и мы увидели, как башмак повис в воздухе, а потом медленно приземлился на внутренней стене пропасти, как будто притянутый магией или… гравитацией. – Здорово! Дай мне второй.

– Просто великолепно, – сухо заметила Тайк, подавая мне второй башмак.

Я зашвырнул башмак как можно дальше, и он пролетел вдвое большее расстояние, прежде чем застыть на середине стены.

– Неплохо, – сказал я и поднялся. Шагнул за край, и мир перевернулся на девяносто градусов – я двинулся по отвесной стене вниз. Сверху казалось, будто я действительно иду по стене, но у меня было такое чувство, что я по-прежнему иду по полу.

Тайк действовала более осторожно: она свесилась с края, так что её туловище и ноги оказались в разных гравитационных полях.

– Как странно, – сказала она, опустилась на вертикальную стену и встала. Я швырнул ей башмак, и она поймала его ногой. – Спасибо, – пробормотала она.

Я бросил второй башмак, Тайк ловко поймала его, и мы двинулись вниз.

На дне пропасти мы впервые услышали голос. Именно этот шёпот я слышал в своём видении. Голос был неестественно низким и хриплым, как будто гора, царапающая по стали.

– Тише, – произнёс он. Двадцать секунд спустя он повторил то же слово, но на этот раз отчётливее. – Тише! – У меня по коже побежали мурашки, как будто я обнаружил под своим домом что-то живое, шепчущее в темноте.

– Думаю, нам надо идти на голос, – тихо сказал я. Тайк ничего не ответила, и мы двинулись дальше, потому что такова участь героев. В тот момент я вспомнил отрывок из Библии, который слышал уже десяток раз, хотя не помню, чтобы когда-либо бывал в церкви. Думаю, я слышал, как его читала моя мама, видел эти слова,