– О, это анонимное письмо! – воскликнула она. – Скажите мне… вы же не думаете, что… друг моего отца, которого мне советуют остерегаться… это…

Она не закончила фразу, но ей и не нужно было этого делать.

– Пожалуйста, сеньорита, – мягко попросил Кеннеди, – постарайтесь успокоиться. Что случилось? Скажите мне. В чем дело?

Аммиак и свежий воздух, казалось, сделали свое дело, потому что Инес сумела взять себя в руки. Крепко вцепившись в подлокотники кресла, она пытливо вгляделась в лицо Крейга.

– Это из-за Честера, – с трудом выдохнула она, после чего, казалось, не смогла продолжать.

Я впервые услышал, как она назвала Локвуда по имени, и понял, что сейчас она взволнована даже больше, чем после смерти ее отца.

– Да, – подбодрил ее Кеннеди. – Продолжайте.

– Я слышала, что вы нашли отпечатки обуви в пыли в музее после того, как кинжал был украден, – быстро сказала девушка, героически сдерживая эмоции. – После этого вы собирали другие отпечатки обуви… и я слышала, что следы, которые совпали со следами из музея… это следы мистера Локвуда. О, профессор Кеннеди, этого не может быть… Должно быть, произошла какая-то ошибка!

Мгновение Крейг ничего не говорил. Он, очевидно, искал какой-нибудь способ подвести сеньориту к раскрытию истины, не вызвав у нее слишком большого потрясения.

– Вы помните, как мы сидели в чайной с сеньорой де Моше? – спросил он наконец.

– Да, – коротко ответила Мендоса таким тоном, как если бы само это воспоминание было для нее неприятным.

У Кеннеди, однако, была сложная задача, и он чувствовал, что решить ее нужно максимально деликатно.

– Тогда вы помните, что она говорила, когда речь зашла о мистере Уитни и мистере Локвуде.

Инес собралась было прервать моего друга, но он поспешил продолжить, не давая ей такой возможности:

– Она просила вас подумать об этом. Предположим, у них нет кинжала, сказала она. Тогда есть ли у них лучшие шансы найти сокровище, чем у кого-либо другого? А если кинжал у них, спросила она, то что это означает? Это дилемма, моя дорогая сеньорита, с которой вам пришло время столкнуться. Почему бы не сделать это сейчас?

Лицо девушки стало каменным.

– Вы также должны помнить, профессор Кеннеди, – заявила она, с большим усилием контролируя свой голос, – как я ответила, что мистера Локвуда нет рядом, чтобы защищаться, и поэтому я бы не хотела, чтобы он был атакован недомолвками. Я сказала это для сеньоры… Но и для вас тоже!

Она хотела бросить Крейгу вызов, как бросила его сеньоре, но стоило ей продолжить, как ее голос сломался, и вскоре природа взяла свое: девушка принялась то рыдать, то умолять моего друга.

На минуту или две тот позволил ей дать волю эмоциям.

– Этого не может быть. Этого не может быть! – повторяла она снова и снова, заливаясь слезами. – Он не мог быть там. Он не мог этого сделать!

Было ужасно разочаровывать ее, но у нас не оставалось другого выхода. Кеннеди не спешил раскрывать ей правду о следах, он откладывал объяснение в надежде найти какой-нибудь другой способ. Но теперь ему просто навязали необходимость говорить.

– Кто вам рассказал о следах? – спросил он в конце концов.

– Я пыталась читать, чтобы занять мысли, как вы мне советовали, когда Хуанита сказала, что в гостиной меня ждет посетитель. Я думала, что это либо вы, либо мистер Джеймсон. Но это был… профессор Нортон…

Мы с Кеннеди переглянулись. Этот шаг Нортон совершил в отместку Локвуду и Уитни; именно об этом он предупреждал по телефону. Он оказался так жесток, что я готов был возненавидеть его, тем более что подлец предостерегал нас от тех действий, которые совершил теперь сам в пылу эмоций.

– О, – причитала Инес, – он был очень добр и внимателен! Он сказал, что его долг – все рассказать мне, как поступил бы старший брат, что он не может больше видеть, как меня ослепили эмоции. Это был такой удар! Я даже не могла ему ответить. Я просто вышла из комнаты, не сказав ему ни слова, побежала к себе и упала на кровать. Немного успокоившись, я решила прийти к вам, – девушка замолчала и жалобно подняла на нас большие прекрасные глаза. – И вы, – горько добавила она, – вы собираетесь сказать мне, что Нортон был прав, что это правда. Чем вы это докажете? Покажите мне, что у вас есть. Я вам не верю!

Каким-то образом, когда она отдохнула и успокоила свои чувства, в ней появилась новая сила. Это было то, чего ждал Кеннеди: реакция, которая дала бы ей возможность слушать, а ему – продолжать. Крейг полез в ящик стола и вытащил отпечатки обуви, которые он уже показывал Нортону и которые так тщательно изучал.

– Это след мужской туфли в пыли египетского саркофага из музея, – тихо сказал он. – Кто-то проник туда днем и прятался там, пока здание не заперли. А это отпечатки следов Альфонсо де Моше, мистера Уитни и мистера Локвуда.

Он сказал это быстро, как будто пытаясь скрыть свое отношение к происходящему. Но девушка не стала спешить. Она почувствовала себя сильнее и теперь была готова увидеть то, что было на листах бумаги. Она взяла отпечатки и принялась рассматривать их, хотя ее руки и дрожали. У нее был замечательный ум. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы заметить то, что другие увидели бы только через несколько минут. Но способности рассуждать ей это не добавило. Увиденное глубоко задело ее чувства.

Сеньорита швырнула бумаги на пол.

– Я в это не верю! – заявила она с вызовом. – Здесь какая-то ошибка. Нет… это не может быть правдой!

Это было благородное проявление веры. Думаю, я никогда не видел более напряженного мгновения, чем тогда, в лаборатории Кеннеди. Красивая девушка стояла посреди комнаты, заявляя о вере в своего возлюбленного, и отвергала даже намек на то, что, возможно, именно он взял кинжал и убил ее отца, чтобы завладеть его долей сокровищ, а также ею самой.

Кеннеди не пытался переубеждать ее. Вместо этого он продолжил обращаться с Инес очень чутко и с уважением. В нем счастливо уживались холодный ум и чувствительное сердце.

– Сеньорита, – сказал он наконец глубоким и успокаивающим голосом, – был ли я когда-нибудь для вас кем-то кроме друга? Разве я когда-нибудь дал вам повод усомниться в моих добрых намерениях?

Инес повернулась к нему, и мгновение они смотрели друг другу в глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы мужчина и женщина поняли друг друга без слов.

– Нет, – пробормотала она, снова опустив взгляд.

– Тогда