Шрифт:
Закладка:
Привет с острова Евлалии!
Надеюсь, тренировки идут хорошо! Я всё ещё как глупая завидую вам обеим, но оказалось, что здесь ко мне привязалось привидение, так что завидовать будете вы.
Тысяча приветов из «рая на земле»!
Здесь всё такое прекрасное и ужасное. Я снова ныряла, хотя мне и нельзя. С таким крутым парнем, что на него больно даже смотреть. Только никому не говорите.
Конечно, я не смогла бы отправить ни одну из этих открыток, особенно последнюю, и мне даже стало стыдно за то, что я напрасно расходую открытки Кена и Мелинды, когда я рвала их на куски. После двух подходов дыхательных упражнений я выключила свет и легла.
* * *
Я шла в темноте, удаляясь от задней двери к утёсу над пляжем.
Куда я собралась?
Спуститься по лестнице? Пойти в лес? Прямо на пляж? Но до него длинный, длинный спуск. Я почти ощутила, как хрустнут мои кости, когда я прыгну в песок. Стараясь не обращать внимания на холодные щупальца страха, гулявшие по затылку, я заперла дверь и двинулась прочь.
Сидя на кровати, я начала делать дыхательные упражнения, какими привыкла успокаивать волнение перед погружением, но этот страх гнездился так глубоко, что мне не удавалось отделить его от себя. Он давил, как каменная глыба на груди, выжимая остатки жизни.
Куда я иду, одна-одинёшенька, с закрытыми глазами?
«Дыши, Адди, просто дыши!»
Однако моё дыхание превратилось в короткие хрипы вперемешку с кашлем. Меня бесила эта неспособность совладать с собственным телом. Бесило, что я продолжаю кашлять после такой тяжёлой и методичной работы. Бесило, что мне нисколько не становится лучше, и бесило то, что я по-прежнему позволяю брать верх над собой такой бесполезной и глупой эмоции, как страх. Какая нелепость: после всего, что со мною было, у меня начинается паническая атака из-за простого хождения во сне!
Хотя, конечно, это не просто хождение во сне. Я последнее время только тем и занималась, что откладывала в долгий ящик то одно, то другое – потому что не желала об этом думать. И первым номером в списке стояла удушающая, нараставшая неправильность этого места – несмотря на его ослепительную красоту. И ещё тот факт, что я как-то изменилась внутри. Изменилась так, что растения цветут на моей крови. И каждую ночь я отправляюсь гулять.
Ругаясь вполголоса, я встряхнула конечностями, стараясь расслабиться. Затем встала посреди комнаты и, даже не заботясь о коврике, провела по пять подходов к сурья намаскар А, а потом Б. В темноте оказалось труднее держать равновесие, но я так усердно сосредоточилась на своей задаче, что под конец всё же сумела справиться с сердцебиением.
Мой телефон не подавал признаков жизни, хотя так и оставался воткнутым во вроде бы исправную розетку. Подавляя очередной приступ кашля, я посмотрела на часы. 12.17. Я опоздала на встречу с Шоном. Мне вообще не следовало с ним встречаться, и уж тем более нырять во всякие подземные пещеры, где нас никто не найдёт. И всё же я не в силах была устоять перед соблазном сенота. Перед его чудесной сияющей водой, умиротворяющей одним своим неизменным пульсом, который так хорошо избавляет от боли и страха.
А кроме того, я обещала Вайолет вернуть браслет и не могла нарушить данное слово.
От лёгкого стука в заднюю дверь я подскочила, запустив новый приступ кашля. Если это Леонора всё-таки пришла меня душить, я сильно облегчила ей задачу. Вот только Леонора не стала бы утруждать себя стуком в дверь. Я подобралась поближе, вытирая рот, и осторожно выглянула наружу.
Там в лунном свете вырисовывался силуэт Шона – высокий и стройный. При виде его прекрасного лица, полного надежды и доверия, я почувствовала, что сердце моё пробито насквозь. Пройдёт меньше двух недель – и я больше никогда его не увижу. Может, мы и раньше уедем – если события на острове совсем пойдут вразнос. Я открыла дверь, и в комнату ворвался солёный воздух с моря.
– Прости, я опоздала, – затараторила я. – Подожди секунду, надену купальник.
– Конечно, не спеши. – И он отвернулся к океану, пока я метнулась в туалет, натянула свой чёрный закрытый купальник и шорты и схватила полотенце.
– А я уже решил, что у тебя вообще нет купальника, – сказал он.
– Ты, что ли, не знал, что на соревнования по фридайвингу принято являться в пижамах? – Я даже попробовала рассмеяться, хотя чувствовала, как темнота поглощает меня, а цветочный аромат в воздухе разбудил память об удушающих плетях, покрытых цветами. В глубине леса арфа заиграла зловещий, унылый вальс.
– Ты слышишь? – прошептала я.
– Что? – Шон прислушался.
– Музыку.
– Какую музыку? – удивился он. – Адди, что с тобой? Ты в порядке?
– Вообще-то не совсем. – Притворяться не имело смысла. – Сегодня случилось столько странного, и я…
«…напугана, в панике, в ужасе».
– …не успела прийти в себя.
– И что это было? – Он вдруг оказался так близко, что его руки касались моих, и мне отчаянно захотелось взять его за руку, но я боялась, что мои пальцы покажутся ему холодным и безвольными, как глина. Мы направились к лестнице, и всё во мне воспротивилось тому, чтобы идти через этот тихий настороженный лес, но и не идти я не могла.
– Помнишь, как я закашлялась, и там, куда попали брызги моей крови, выросли цветы? – спросила я.
– Конечно.
В кустах мелькнул один голубой огонёк, ему в ответ мигнул другой – в кроне над головой.
– Днём мы с Билли ходили в дом Уэллсов, – сказала я. – И произошло то же самое, только на этот раз они окружили меня, и росли, и росли, пока мне не показалось, что они готовы меня удавить, или сожрать, или ещё что-то…
– Остров любит тебя, Адди, – его ответ прозвучал на удивление беспечно.
«Ааа-ди-ди-ди!» – заливалась птица где-то в глубине леса.
– Послушай, я ведь серьёзно. Это было реально страшно.
– Прости, – сказал он. – Не думай, что я не принимаю тебя всерьёз. Просто я прожил здесь какое-то время и не считаю, что тебе действительно что-то грозит. Это остров иногда выбирает не совсем понятные нам способы выразить свою любовь.
Меня пробрала такая дрожь, как будто за шиворот попала горсть муравьёв. Шон постоянно говорил что-то такое – вещи, не имевшие смысла и в то же время внушавшие ощущение, что смысл в них всё-таки есть.
– С тобой такое уже случалось? – спросила я.
– Что-то подобное… –
