Рты бедняг были заткнуты деревянными кляпами.

— Это последние, — сообщил старший из всадников.

— Уверен?

— Мы обшарили все окрестности вокруг каменюки. На всякий случай я оставил людей следить за тропами.

— Если ты пропустил хоть одного, я распорю тебе живот и засуну туда крысу! Ну а если сказал все как есть — с меня полдюжины золотых.

— Можешь отсчитать, — осклабился лазутчик.

— Поглядим, — буркнул Каргай. — Ну-ка… — Он обвел взглядом пленников. — Кто из вас готов отвечать на мои вопросы?

Бьяры с ненавистью глядели на главаря ловчих, и то, что он был с ними на одно лицо, казалось, только усиливало их враждебность. Потом один из них, с проседью в бороде, замычал, показывая, что готов говорить.

— Дайте ему молвить слово, — приказал Каргай.

Избавившись от кляпа, бьяр сплюнул наземь сгусток крови, облизнул разбитые губы и резко бросил на местном наречии:

— Мы тебя знаем! Ты Каргай, сын Шиндэ — внучатой племянницы моей прабабки. Наш общий предок, могучий Яргай…

— Я его знаю не хуже, чем ты, — перебил его воевода. — Но речь не о предках. Ответь на мои вопросы, и тебя отпустят. Возможно, даже не станут бить.

Немолодой бьяр тряхнул головой и расправил плечи.

— В чем мы провинились, родич? — с вызовом спросил он. — Мы не душегубы, не грабители! Мы пришли чествовать наших богов, а ты напал на нас, как разбойник!

— Вы — мятежники! Мы доподлинно знаем, что вы ждете здесь самозванца и приготовили ему теплую встречу. А значит, я могу казнить тебя в любой миг, если пожелаю.

— Зарни Зьен…

— Молчи! — рявкнул Каргай, стискивая рукоять плетки. — Тот, кого вы тут собираетесь чествовать, — никакой не Зарни Зьен и не царевич Аюр. Он, как и все прочие ряженые, — бунтовщик, который возмущает народ против законного правителя. У меня приказ схватить его вместе с сообщниками и притащить в столицу в цепях, и я это сделаю! Ну, отвечай — сколько людей на лугу возле святилища? Сколько еще застав на тропах? Сколько людей в заставах?

— Каргай, ты же сам бьяр, хоть и по матери! — вместо ответа воскликнул его пленник. — Как ты можешь, как смеешь нападать на святилище Спящего Бобра?! Да еще привел с собой чужаков с оружием! Или ты не знаешь, что с вами сделает Мать Тарэн? Ты навлекаешь на себя и свой род проклятие. Светлый Сол с отвращением отвернется от тебя! Хул радостно распахнет зубастую пасть, примет вас всех в свои когтистые объятия и утащит в кровавое Озеро Пауков…

— Я верую в Исварху, — поморщился Каргай. — Чем ты грозишь мне, глупец? Да, я вырос среди вас, и что? Боги наших предков слабы! Они поселили бьяров в хижины из бересты и мха. Они заставляют тебя есть кашу из осиновой заболони, точно нечистого зайца. А теперь погляди на величие Исвархи! Наш бог дарует верным силу и власть. Чем же ты пытаешься меня напугать? Прекрати болтовню и отвечай — сколько застав вокруг святилища?

Бьяр исподлобья глядел на воеводу. Тот лишь вздохнул и кивнул лазутчику.

Первый удар заставил упрямца согнуться и застонать. Второй отбросил наземь.

— Когда он все расскажет, оповести меня, — велел Каргай. — Да не задерживайся. Пока лесные недоумки будут стучать и завывать, подберемся поближе — они в эту пору как токующие глухари. А как только вылезет самозванец — начинаем!

Он повернул коня и направился в лес, где у берега реки его ждала сотня всадников.

* * *

— Надо же, сколько народу! — прошептал Анил, глядя на луг сквозь листву из-за отогнутой ветки лещины. — А в столице Бьярму считают почти необитаемой…

Перед тем как окружить святилище, Каргай отдал под руку юноши пару десятков бойцов и велел затаиться в кустах на пригорке совсем рядом со священным камнем на краю луга. Юному арию было дано важное поручение — его, много раз видевшего Аюра при дворе, поставили с отрядом ближе всех, чтоб он опознал царевича и подал знак остальным воинам, скрывавшимся в лесу.

Луг раскинулся по обе стороны тихой и темной лесной речки. По правую руку, где он был шире, его ограждала обрывистая, заросшая лесом гора. И захочешь, не найдешь лучшего места для засады.

Под самой горой громоздился огромный, в два человеческих роста, замшелый валун, очертаниями похожий на лежащего зверя. Из-под валуна сочился прозрачный родник, тонкими струйками стекая по скале и пропадая в траве. В его сторону нескончаемым потоком тянулся народ. Празднично одетые бьяры в меховых безрукавках, расшитых пестрыми бусами и речным жемчугом, несли узелки, короба с жертвенной едой, туеса с пивом. Молодые парни с хохотом и прибаутками тащили круглые пироги — здоровенные, одному не унести. На многих были личины из древесной коры, раскрашенные так, что при виде них даже медведь спрятался бы в берлогу. Повсюду слышались приветственные возгласы — порой соседи не видали друг друга с прошлой осени.

— Да тут, наверно, десятки деревень собрались…

«Вот только обычно бьяры приходят на моление целыми семьями, а здесь почти нет ни женщин, ни детей. Да и стариков, кроме „говорящих с духами“, что-то не видать…» — отметил про себя Хаста.

— Так и есть, — отозвался он вслух. — На праздник Пугала люди со всех краев по нескольку дней идут. Вот на таких сборищах люди наместника их и ловили…

— Что за Пугало-то, расскажи?

— А вон оно, видишь — высокое чучело из соломы торчит, там, где складывают костры? Как стемнеет, его одарят, напоят, накормят, споют ему песен, а потом сожгут, чтобы дымом отправился на небеса и отнес дары предкам. Урожай собран, солнце на зиму поворачивает…

— Погляди, погляди! А что они сейчас делают?

Над толпой грянула торжественная песнь. Анил даже привстал, глядя, как седобородые бьяры в длинных белых рубахах, выйдя из толпы вперед всех, выливают из туесов хмельное питье прямо наземь.

— Приносят дары Спящему Бобру, — объяснил Хаста.

— Какие же это дары? Они просто делают лужу. — Анил принюхался. — Переводят хорошее свежее пиво…

«Звездочет» ухмыльнулся. Быстро же этот придворный приучился к здешнему простонародному пойлу.

— Я разузнал — это не просто камень, — продолжал Хаста. — Это ездовой бобер Тарэн, ждущий своего часа.

— Опять Тарэн! — скривился Анил.

— И опять бобры, — кивнул Хаста. — Говорят, что раз в две тысячи лет ярость Матери Зверей сокрушает все границы и поджигает землю и небо. И этот огонь не унять ничем. Реки обращаются в пар, озера выкипают до самого дна. Лишь одно может погасить неуемное пламя и спасти вселенную.

— Что?

— Струя этого бобра.

— Ты шутишь?

— Видишь родник? Местные считают, что его вода имеет великую силу