– Неужели это человек? – глухо спросил он. Он не мог наглядеться на атлетическую грудь, густо поросшую волосами и мускулистые ноги лесного жителя, на его широкие скулы и мрачные глаза.

– Господи, какое страшное лицо! – невольно прошептал он.

Тем временем с такой же осторожностью выглянул из-за холма еще один человек со шкурой леопарда на бедрах, и оба они одним ловким прыжком исчезли за деревьями.

– Хорошо, что они нас не заметили, – сказал Станислав.

– Этого сказать нельзя… Кто их знает, быть может, и заметили, – возразил геолог. – Какие типы! Мы, должно быть, еще очень-очень далеко от нашего времени.

– Так ледниковая эпоха уже миновала или нет? – спросил лорд.

– Я не заметил, были ли при них луки со стрелами, – ответил профессор.

– При них были лишь копья…

– Тогда я не знаю пока, в какой мы эпохе. Во всяком случае, ничего утешительного я вам сказать не могу.

– Почему так?

– Именно потому, что я не заметил при них луков.

– Какое же отношение имеют луки к эпохе?

– Самое что ни на есть непосредственное отношение! – воскликнул профессор. – Лук есть одно из позднейших изобретений человека.

– Как же охотники до сих пор обходились без лука?

– Точно так же, как позднее они обходились без огнестрельного оружия. Лук – очень важное для охотника оружие, но дойти до него человек мог лишь путем постепенных изобретений.

Лорд Кэдоган рассмеялся.

– Быть не может. Ведь это такой пустяк!

– Все уже сделанное кажется нам легким делом – как вы выразились, пустяком. Каждое изобретение требует известных способностей, напряжения ума; в противном случае каждый дурак, даже, больше – каждое животное делало бы изобретения. Люди долго, очень долго не могли догадаться, что из гибкого тростника и кишок животных можно создать чудесную вещь, убивающую зверей на расстоянии. И ничего удивительного в этом нет. Ведь даже теперь, в век скорострельных ружей и пушек, в век самых блестящих открытий и изобретений, существуют еще племена, не имеющие понятия даже о луке и не умеющие считать до пяти.

Во время этой беседы, на лужайке, по ту сторону ручья показался мамонт, за ним другой, третий, четвертый. Великолепные животные осторожными, бесшумными шагами двигались одно за другим. У ручья они остановились и долго, неподвижно вслушивались в тишину, пока предводитель не поднял хобот и не дал им знак. Тогда все они оживились, и, не соблюдая больше никаких предосторожностей, начали весело и шумно втягивать в себя воду хоботами и обливать себе спины водой; затем они вошли в ручей, и, бросившись на илистое дно, долго валялись, словно свиньи, испуская крики, напоминающие звуки металлических труб. Но вдруг они перестали резвиться и испуганно бросились бежать. С верхушки скалы донесся топот копыт и ржанье лошадей.

С каждой секундой шум все усиливался и все более смущал наших путешественников!.. Еще одна минута – над головами их раздался шум падающего тела, и в нескольких шагах от профессора грохнулась спиной оземь окровавленная лошадь. Вслед за ней упала другая, задев головой об острый выступ скалы. Умирающие животные, делая последнее усилие, вставали на дыбы, глухо хрипели и с тяжелым стоном снова опускались на землю. Теперь лошади падали сверху по две, по три сразу. Некоторые, уцелев каким-то чудом, вскакивали оглушенные, обезумевшие и дикими скачками топтали своих товарищей. В эту минуту в кустах, по ту сторону ручья, раздался оглушительный треск, после чего опять наступила тишина, прерываемая лишь стонами издыхающих лошадей. Путешественники не могли отдать себе отчет в том, что происходит вокруг, инстинктивно прижались к скале.

Тем временем из-за деревьев показалась кучка людей, охотившихся за табуном лошадей – отчасти ради мяса, но главным образом затем, чтобы добыть жир. Если бы не чужие лица, которые они уже успели заметить, они подошли бы с шумом и победными криками. Но смельчаки, отважившиеся встретиться им на пути, возбудили их любопытство и недоверие. Эта была дикая, страшная толпа. Каждый из полунагих охотников был вооружен дубинками – кто-то одной, кто-то двумя. За поясами у них торчали деревянные кирки с прикрепленными к ним посредством кишок животных каменными остриями, и искусно обтесанные каменные мечи, заостренные с обоих концов. Ни одна ветка не хрустнула под ногами рассыпавшейся полукругом кучки людей. Лишь лохматые головы, покрытые волчьими и леопардовыми черепными крышками, дико сверкающие глаза и оскаленные зубы порой мелькали из-за листьев и ветвей. Они переговаривались меж собой без слов, делая друг другу знаки едва заметными движениями дубинок. В тех местах, где зелень недостаточно скрывала их, они бесшумно ползли по земле, напоминая зверей, в шкуры которых были одеты. Таким образом, они выслеживали животных и направляли в них из своей засады меткие удары. Некоторые доводили подчас свою смелость и хладнокровие до того, что приближались на несколько шагов к спящему льву или медведю и наповал убивали его, внезапно вонзая ему копье в сердце или в глаз. И этот табун лошадей попался в ловушку лишь благодаря ловкости нескольких человек, находившихся по ту сторону ручья. Они в течение многих часов ползали по земле, терпеливо выжидая удобный момент, чтобы окружить все стадо, затем внезапным криком и воем огорошить животных и загнать их на вершину, с конторой для них была лишь одна дорога – вниз, в пропасть. Этот способ охоты, при небольшом риске, был гораздо выгоднее, нежели погоня за одним осторожным, быстроногим животным.

Лорд Кэдоган с чисто охотничьим интересом следил за охотниками, пока не потерял их из виду. Он напряженно смотрел на пустой берег ручья, надеясь опять увидеть дикарей, если только они решатся подойти. Лорду и в голову не приходило, что в это самое время из-за скалы выглянули две волчьи головы, и что две пары человеческих глаз следят с вершины за безоружными путешественниками. Три охотника, одетые в волчьи шкуры, скрываясь в зарослях, тихонько подкрались к ним сбоку и приготовились нанести удар. Зачарованный магическим блеском их глаз, лорд Кэдоган бессознательно повернул голову в их сторону и тотчас понял весь ужас своего положения. Дикари, очевидно, приняли незваных гостей за представителей незнакомого племени, пришедших из далеких стран, чтобы поселиться или охотиться на их земле. Лорд знал, что и в девятнадцатом веке путешественники, случайно заплутавшие в дебрях Азии, платят жизнью за подобную неосторожность.

– Мы обнаружены, профессор! – воскликнул он. – Бесполезно дольше прятаться.

В эту минуту один из переодетых волками людей встал, за ним другой и третий, и все с поднятыми кверху копьями ждали сигнала предводителя.

Лорд Кэдоган выпрямился во весь рост, заложил по-наполеоновски руки за спину и, высоко подняв голову, твердыми шагами подошел к первому охотнику. Шагах в трех от него он остановился, торжественно вынул коробок, зажег сразу несколько спичек и, не спуская глаз с дикаря, поднес их к самому его носу. Действие получилось изумительное. Дикарь хрипло застонал, далеко отбросил копье и упал лицом на землю. Лорд, не меняя своего внушительного, важного вида, с горящими спичками в руках сделал еще шаг, но, о диво, он никого больше не замечал: дикари словно сгинули. Можно было бы подумать, что они были призраками, если бы не первый дикарь, лежащий на земле и дрожащий как осиновый лист. Лорд наклонился над ним, провел рукой по его голове, затем отвернулся и отошел.