Вдруг он остановился, как вкопанный. Издали донесся отрывистый, короткий свист. Он схватил костяную дудку, висящую на ремне у его пояса, и ответил таким же громким свистом, а затем быстрыми шагами направился в ту сторону, где исчез медведь. В казавшемся безлюдным лесу молча, словно из-под земли, показалось несколько таких же хорошо вооруженных людей, скрывавшихся до сих пор среди камней и за стволами деревьев.

В то же время послышался рев медведя, нарушивший тишину. Это был страшный рев. Великан упал в яму, скрытую под слоем мха и веток, покрытых свежим снегом.

Охотники пронзительно вскрикнули и стремительно подбежали к яме, на дне которой яростно метался медведь. Один из них вонзил в зверя копье, а вслед за ним то же проделали и все остальные охотники. Великан, истекая кровью, бешено рвал землю острыми когтями. Встав на задние лапы, он показывал из-за дрожащих губ свои страшные клыки, но тщетно старался вырваться из ямы, коварно вырытой охотниками на его обычном пути. На дне яма была шире, нежели наверху, и все его усилия были напрасны. Наконец он окончательно ослабел под ударами камней и палиц и замертво рухул на дно ловушки. Тогда охотник, первым вонзивший копье в тело животного, поспешил поклониться поверженному противнику. Он опустился на землю, застонал, затем спрыгнул в яму и поцеловал холодеющую голову медведя. Он закрыл ему глаза и вместе с товарищами затянул некоторое подобие песни без слов. Песня эта сменилась какими-то прыжками вроде танцев. Наступило дикое, шумное веселье. Охотники падали на землю, обнимали друг друга, взмахивали своими копьями и луками – одним словом, словно не знали, как выразить свою радость по поводу такого редкого успеха. Успокоившись немного, они начали сдирать с медведя шкуру. Разорвав ее острыми камнями на животе, они, не трогая мяса, засыпали медведя землей, поставили на этом месте знак и, опьяненные радостью, удалились в пещеру, служащую им временным убежищем.

Но на этом дело еще не кончилось. Вскоре должна была явиться большая толпа охотников, вооруженных самым лучшим оружием. Они должны были содрать с медведя ценную шкуру и вместе с черепом и клыками, считавшимися самыми могущественными амулетами, отдать ее тому охотнику, который первым выследил медведя. Мясо принадлежало всем. Радость длилась несколько дней, так как медведь был очень редкой добычей для этих охотников.

Путешественники всей этой сцены не видели. Они сидели у костра, и, плача от дыма, грели свои деревенеющие члены. Дождаться бы только вечера! Это было главной их заботой. Немало смущала их также полная безоружность.

– Я не могу простить себе, что не захватил с собой ружья, – сказал лорд.

– Кто же мог предположить, что нам представится случай охотиться под землей на львов, мамонтов и медведей, – заметил Станислав.

– Я более всего жалею о том, что у меня нет инструментов, необходимых для научных наблюдений, – заметил геолог. – Я не могу даже определить ни географической широты, ни атмосферного давления. Но самое обидное то, что я ничего не могу с собой взять отсюда. Столько научного материала – и я не в состоянии им воспользоваться!

– О да, – подхватил англичанин. – Можно было бы наполнить весь ваш музей экземплярами, которых мы встречали, не правда ли? И какими экземплярами! Неповрежденными, свежими и уж несомненной подлинности!

– Не разрывайте мне сердце, лорд!

– Взять с собой мы ничего не можем, и с этим придется смириться, – подумав немного, сказал лорд. – Но зато мы можем оставить здесь о себе вечную память.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Браннич.

– Сейчас, сейчас поймете, в чем дело. То, что я намерен сделать, на многие тысячелетия увековечит наши имена!

Профессор с недоумением смотрел на англичанина.

– Первым делом, – продолжал лорд, – надо выбрать скалу, но не какую-нибудь, а такую, которая нелегко поддается разным атмосферным влияниям. Сделайте милость, профессор, назовите мне такую породу.

Профессор охотно исполнил его просьбу и с удивлением смотрел, как лорд сломал камнем деревянную оправу своего единственного ножа.

– Предоставляю вам, профессор, предаваться вашим наблюдениям, – объявил англичанин, – а мы со Станиславом возьмемся за работу.

– Иными словами, вам надо отделаться от меня, – усмехнулся геолог.

– Вы очень догадливы – я хочу сделать вам сюрприз. Но скажите мне еще одну вещь: где мы теперь находимся?

– Очевидно в Динарских Альпах, близ Дуная.

– Покорно благодарю! Больше вас беспокоить не буду, – сказал лорд, показывая жестом, что он желал бы остаться один.

Профессор, заинтересованный, отошел в сторону.

Лорд Кэдоган в поте лица работал до самого вечера. Станислав помогал ему по мере сил и умения. Профессор, погруженный в свои наблюдения, не мешал им и явился лишь на их громкие призывы. Когда он подошел, лорд, стоя на лесах из ветвей и каменьев, вырезал тупым концом ножа последние буквы надписи на гладкой поверхности скалы. Профессор остановился и прочел следующие слова:

«К вечной славе Лешека Браннича, первого путешественника по Европе, который за несколько тысячелетий до P.X. посетил берега Дуная. Надпись сия сделана его верным товарищем лордом Кэдоганом из Девоншира».

Геолог невольно улыбнулся.

– Теперь вы понимаете, профессор, какой вы великий человек. Вы не только открыли Дунай. Вы и первый ученый, познавший Европу – и когда? За сколько веков до P.X.? Разве вы не заслужили этим вечной славы и лучшего памятника, нежели мое скромное произведение? Колумбу поставили несколько памятников, а между тем он открыл только Америку и то тогда, когда ее до него посетили другие, менее счастливые путешественники. Вы же открыли не только Европу, но и весь земной шар…

Профессор от всей души расхохотался и горячо пожал руку лорда.

– Жалко вашего труда и ножа, дорогой лорд! Несмотря на ваш памятник, мир ничего не узнает о наших славных открытиях. Прежде, нежели народится на земле существо, способное разобрать эту надпись, от нее и следа не останется.

– Как! Вы, палеонтолог и археолог, говорите подобные вещи! Кто же начертал изображения мамонта и многих других животных на костях и рогах северных оленей ледниковой эпохи? Ведь вы же сами говорили, что многие произведения художников тех времен дожили до наших дней. Отчего же мой памятник не будет настолько счастлив?..

– Там были исключительные условия, один случай на тысячу…

– Быть может и здесь произойдет что-нибудь исключительное, – произнес лорд. – И когда-нибудь, когда нас уже не будет, эта надпись возвестит миру никому не известный факт…

– Однако вы так усердно отстаиваете свое произведение! – со смехом сказал профессор. – Во всяком случае, спасибо за доброе пожелание. Теперь вернемся к нашему костру. Холод усиливается, и ночь близка.