разлагаться

При виде ещё большего уродства!

Ты прикоснись легко к нему, Природа!

И чадо озорное исцели:

И благотворно подари ему

Свет солнца, красоту, дыханья сладость,

Мелодии лесов, ветров и вод,

Пока он не смягчится, и не будет

Столь неуклюже, резко отличаться

Среди всеобщей пляски и напевов;

Но, разрыдавшись, исцелит свой дух,

Чтоб вновь он добрым стал и гармоничным

Под действием любви и красоты.

Любовь

Все мысли, страсти, наслажденья,

Что возбуждают в смертных кровь,

Огнём питаются священным

По имени Любовь.

И часто я в своих мечтаньях

Вновь проживал тот час один,

Когда стоял на горном склоне

У башенных руин.

Крадучись, лунный свет смешался

С зарёй вечерней в тишине;

Там дорогая Женевьева —

Надежда, радость мне.

К скульптуре рыцаря в доспехах

Склонилась, опершись, она;

И слушала мою балладу,

Луной освещена.

Грустит немного Женевьева:

Моя надежда! Мой задор!

Любовь её сильней, коль песней

Её печалю взор.

Я пел историю простую,

Что сердце трогает былым —

Она стара, груба, подходит

К развалинам седым.

И дева слушала, краснея,

Потупив скромно нежный взгляд;

И знала, лик её прелестный

Всегда я видеть рад.

Я пел о Рыцаре, что жгучий

Герб на щите носил с войны;

Как десять лет всё добивался

Он Дамы той страны.

Я пел ей о его страданьях —

Тяжёл и грустен был мотив,

Я показал любовь другую,

Свою так объяснив.

И дева слушала, краснея,

Потупив скромно нежный взгляд;

Простив меня, что лик прелестный

Её лишь видеть рад.

Когда я спел, как от презренья

Безумным смелый Рыцарь стал,

Как день и ночь леса и горы

Не спав, пересекал;

Как иногда из нор глубоких,

А иногда из тьмы густой,

Быть может, с солнечной поляны

С зелёною травой

Являлся милый, светлый ангел,

В глаза смотревший без вины;

Как знал он, Рыцарь сей несчастный!

То – козни Сатаны;

Как им в безумии отважном

Злодеи были сражены;

Как спас от смерти и насилья

Он Даму той страны;

И как, обняв его колени,

Она рыдала, искупить

Стремясь презренье, что безумство

Смогло в нём породить;

И как его лечила в гроте,

И как прошёл безумства пыл,

Когда на жёлтых мягких листьях

Он к Богу отходил.

Предсмертный вздох его! – закончен

Нежнейшей песенки мотив:

Замолкла арфа, голос дрогнул,

Сочувствием смутив

Мою простую Женевьеву;

Она дрожит от чувств моих,

От песни, музыки печальной,

Хоть вечер – мил и тих;

От страхов, рушащих надежду,

От их невидимой волны,

И что смиренные желанья

Давно приглушены.

Восторг и жалость – слёзы девы,

Румянец и невинный стыд;

Она моё шептала имя:

Я слышу – сон журчит.

Вздымалась грудь её, шагнула

Она чуть в сторону, но взгляд,

Поймав мой, робко подбежала

Ко мне – о, как я рад!

Она рыдала и в объятьях

Своих мне сжала мягко грудь,

Откинув голову, пыталась

В лицо мне заглянуть.

Отчасти страх, любовь отчасти,

Отчасти робости наплыв,

Скорее чувствую, чем вижу,

Страстей её порыв.

Я успокоил деву, гордо

В любви призналась мне она;

Моею стала Женевьева —

Прекрасна и ясна.

Первое появление любви[19]

Надежда первой страсти так сладка!

Как из-за туч звезды вечерней взгляды,

Как нежное дыханье ветерка

Над ивами, среди речной прохлады,

В златых полях Цереры[20]; – жнец слегка

Ему подставил потный лоб с усладой.

К молодой леди[21]

Луиза, я хочу сказать,

Что видеть рад тебя опять

Красивой и здоровой;

Покинувшей свою кровать

С болезнью столь суровой.

Сверкает солнце с высоты,

Дрозды наполнили кусты

Весёлым щебетаньем.

Должна приветствовать их ты

Улыбкой – не страданьем.

Поверь, болезнь твоя подчас

Молиться заставляла нас

В правдивом благочестье,

И слёзы капали из глаз.

Мы все страдали вместе.

К тому ж терзала нас беда:

Ведь не нуждались никогда

Там в девушке прелестной;

Здесь ангелов сочтёшь всегда,

А в небесах им тесно!

Воспоминания о любви[22]

I

Как тих сей уголок лесной!

Любовь дышала здесь, конечно;

Постель из вереска беспечно

Вздымалась ласковой волной,

Тебя желая бесконечно.

II

Где восемь вёсен, как лежал

Я среди вереска Квантока?

Внимал журчанию потока,

Что скрытно там и тут блуждал,

И жаворонок пел высоко.

III

Коль воздух с именем твоим

Не зазвучал ещё; пытливый

К чему твой взор? И вздох тоскливый?

И с обещанием благим?

Иль это дух твой молчаливый?

IV

Как знак родимый ищет мать

В давно потерянном дитяти,

Тебя любил я, ждал объятий!

Но той, чью полюбил я стать,

Я был обманут в благодати.

V

Ты предо мной стоишь, как цель,

Мечта, запомненная снами.

Казалось, кроткими глазами

О