–Если неудобно говорить, скажите: «Извини, у меня нет ее номера», и мы пообщаемся позже.

–Хорошо. Все отлично, спасибо,– присаживаюсь за обеденный стол, боясь, что ноги не выдержат тяжести тела.

–Тогда слушайте. Бенджамин Бут невиновен.– Каждое ее слово бьет меня словно током.– Алиби у него нет, но мы получили результаты анализа крови. В постели убитой Эбби Ашер нашли сперму. Когда придет образец крови Роберта Клэра, то мы сравним этот образец с его ДНК.

Она зачем-то называет фамилию Роба, будто я не знаю, кого она имеет в виду.

–Отлично! Рада, что ты придешь!– оживленно говорю я с вымученной улыбкой. Гладко врать оказалось не так уж сложно.

Роб смотрит коршуном.

–София,– продолжает Круз,– Роберт – единственный подозреваемый. Теперь нужно выбрать удачные условия для ареста. Нельзя брать его в присутствии адвокатов…– Она умолкает, затем шепотом тараторит:– Это он, София! Мне очень жаль!– Ее голос одновременно полон сожаления и тревоги за меня.

–Да, увидимся там… хорошо. Начало в семь тридцать. Спасибо, Келли! Пока.

Вешаю трубку. Чувствую, как Роб смотрит мне в затылок, и с нетерпением жду, когда же он заговорит.

Он молча выходит из комнаты и возвращается с бутылкой фирменного вина. Повозившись с пробкой, как в замедленном кино, достает бокалы. Краем глаза вижу, что, налив вино, он идет ко мне. Темные глаза пронзают меня насквозь и недобро поблескивают.

–Попробуй, любовь моя.– Он указывает на бокал «Тиффани» из дутого стекла.

–Не рановато ли для вина?– Отодвигаю предложенный бокал.

А ведь ему ничего не стоит подсыпать мне наркотик, если захочет…

–Поверь, вино удалось на славу; попробуй.– Роб двигает бокал обратно ко мне.

Я присматриваюсь к бледно-красной жидкости: на дне лежат темные ошметки – обычный винный осадок. Роб сидит по другую сторону длинного стеклянного стола и вертит в руке бокал, взбалтывая вино. Комнату заполняет склизкое молчание. Устремив на меня сквозящий злобой взгляд, Роб подносит бокал к губам. Пробует, морщится и со снисходительной улыбкой высказывает экспертное мнение:

–Здесь что-то скрыто, не могу понять, что именно…– Сверлит меня глазами. Не осмеливаюсь спросить, говорит ли он обо мне или о напитке.

Я придумала бы, что сказать и как поступить, не будь я до мозга костей пропитана подозрением и страхом. Меня хватает лишь на то, чтобы поднять бокал. Выхода нет: делаю маленький глоток, позволяя красной субстанции пропитать язык.

Роб пристально смотрит, словно ожидая, что я скажу. Сделав крошечный глоток, я лишь беззащитно улыбаюсь.

–Ну, как провела время с Мелани, пока меня не было?

В курсе ли он, что я вместо ужина с подругой поехала в тот дом?.. Я выбираю ложь. Мы ведь только и делаем, что врем, разве не так?

–Хорошо. Ты же знаешь, Мелани всегда найдет, что рассказать.

Словно читая мои мысли, Роб продолжает спрашивать:

–Знаю-знаю. В гости никто не заезжал, пока меня не было?

По его тону ясно, что вопрос не должен остаться без ответа.

–В гости? Нет.– Я скорбно опускаю уголки губ и еле заметно качаю головой.

Он обжигает меня неискренней улыбкой и, подняв бокал, произносит:

–За тебя, любовь моя.

И ждет, что я подниму свой.

Отпив еще немного, лихорадочно вспоминаю, что рассказывал Фред о созданном в лаборатории «Анексы» фентаниле и как мало его нужно, чтобы убить человека. Если вино отравлено, я давно получила смертельную дозу.

Роб продолжает безжалостный допрос:

–Зайка, а Кэссиди не заезжала?

–Ах да! Какая же я рассеянная,– легонько хлопаю себя по лбу.– Заезжала. Откуда ты знаешь?– Ожидаю симптомов действия фентанила. Как он там говорил? Сначала головокружение, помутнение сознания, а затем полная его потеря…

Тревога перерастает в панику, меня бросает в жар, ноги колет, словно иголками.

–Она позвонила и попросила новый код от сигнализации. Сказала, что у нее все еще есть ключ, но боялась, что сработает сирена.– Роб явно раздосадован тем, что ключ от нашего дома до сих пор у сестры.

–Да, она приехала в город и заглянула.– У меня на коже выступает испарина. Чтобы пресечь дальнейшие вопросы, быстро меняю тему:– Не забудь о благотворительном бале. Мне понадобится твоя помощь к пяти часам. Надень, пожалуйста, смокинг.

–Как скажешь, любовь моя,– с ехидной ухмылкой произносит Роб, поднимая бокал в воздух, после чего запрокидывает голову и залпом допивает. Встав из-за стола, подходит ко мне и спрашивает, указывая на бокал:– Что, не нравится?

Не спускаю глаз со своего бокала и медленно качаю головой. Сердце готово выскочить из груди.

–Хорошо,– шипит он на выдохе, хватает бокал и, наклонив голову, выпивает остатки моего вина.– Ты меня недооцениваешь, София. В этом твоя ошибка.

Задержавшись на мгновение, Роб обжигает меня дерзким взглядом и вылетает из комнаты как ошпаренный. Через пару секунд шины его «Ауди» визжат на подъездной дорожке.

Я наконец-то расслабляюсь. По мне словно катком проехали. Усталость затмевает все тревоги и опасение, что Роб мог меня отравить.