двери.

Душа ушла в пятки. На пороге стояла женщина с пакетом.

– Мадам Шевалье?

– Я ее дочь, – ответила я, забирая у нее пакет. Неоправданное разочарование охватило меня, когда я вернулась на кухню, чтобы отдать посылку матери, даже не задерживаясь, чтобы посмотреть, что там внутри.

Прошла неделя.

Нет, решила я после долгих и мучительных раздумий, Себастьян не придет.

Мне предстояло самой найти его.

Я согласилась какое-то время держаться подальше от книжного магазина. Но туда могла пойти Изабель. Разве нет? На самом деле ей это ничем не грозило. Да ей и не пришлось бы ничего делать. Мсье Ле Бользек догадался бы, почему я послала ее, и если бы было сообщение для меня, он смог бы передать через нее – скажем, с книгой.

Я попросила ее зайти в магазин на следующий же день, сказав, что мне нужен сборник коротких рассказов. Изабель обрадовалась возможности выйти в город одной, в субботу днем, и домой она вернулась явно взволнованная.

– Угадай? – Она вошла на кухню, держа под мышкой сверток в коричневой бумаге.

– Что? – осторожно спросила я, отрываясь от брюквы, которую натирала на терке.

– В магазине был бош.

Ком подступил к горлу.

– Я же просила тебя – не произноси это слово. – Мама вытерла руки о фартук, поворачиваясь к Изабель.

– И что он делал? – Я не могла удержаться от вопроса. Это мог быть кто угодно, но я знала, что это он, Себастьян.

– Разговаривал с мсье Ле Бользеком, – ответила Изабель.

– О чем он думает, вступая с ними в разговоры? – Мама вздохнула. – Он вообще не должен привечать их в своем магазине. Как только эта война закончится, люди все ему припомнят.

– Немцам тоже разрешено заходить в книжные магазины, мама. – Я закусила губу, опасаясь, что наговорила лишнего. – Никто никогда не заподозрил бы в мсье Ле Бользеке коллаборанта.

Мама нахмурилась.

– Ты не знаешь, на что способны люди.

Я слышала, что она сказала, но мои мысли были заняты посылкой, которую Изабель все еще держала под мышкой.

– Это мне? – спросила я.

Она протянула мне сверток.

– Мсье Ле Бользек сказал, что ты просила эту книгу. – Изабель выдержала паузу. – И чем она так хороша?

Я пожала плечами, изображая безразличие, и покрутила сверток в руках. Он был перевязан бечевкой и, очевидно, предназначен только для меня. Но как я могла улизнуть, чтобы вскрыть его втайне от всех? Я уже чувствовала, как в меня впивается мамин взгляд. Я села за кухонный стол, стараясь дышать ровно, положила пакет перед собой и развязала веревку. Оберточная бумага соскользнула.

– Да. Я помню, что просила отложить ее для меня. – Мое сердце забилось сильнее, когда я вспомнила, как Себастьян покупал эту книгу, когда мы впервые встретились в магазине.

– Что это? – Мама заглянула мне через плечо.

– Поэзия. – Прозвучало фальшиво, как мне показалось.

– Поэзия? – Судя по интонации, мама была немало удивлена.

– Я подумала, что было бы неплохо почитать для разнообразия какие-нибудь стихи.

Мама нависла надо мной, ожидая, когда я открою книгу.

– И это все? – В голосе Изабель сквозило разочарование.

– А что еще, по-твоему, могло быть? – Я постаралась произнести это легко, беззаботно.

– Ну, не знаю. Что-нибудь получше поэзии. – Она отвернулась, как будто ей уже наскучил этот разговор.

– Почему бы тебе не почитать нам какое-нибудь стихотворение? – Я уловила нотку иронии в словах мамы.

Я открыла книгу на середине – предположив, что это самое безопасное место. У меня возникло отчетливое ощущение, что Себастьян не так давно читал эту самую страницу. Я начала читать вслух.

– Est-ce á nous qu’il prête l’oreille? Кому Он внемлет – нам?

– Est-ce aux anges? Est-ce aux demons? A quoi songe-t-il, lui qui veille. Иль ангелам? Иль демонам? Что думает, когда глядит на нас…

Я замолчала. Себастьян, должно быть, отдал эту книгу мсье Ле Бользеку, чтобы тот передал мне, и где-то внутри оставил послание, но не могла же я искать, когда мама нависала надо мной, как стервятник. Я захлопнула книгу, отчаянно желая уединиться в своей спальне.

– Почему ты перестала читать? – Мама подняла бровь. – Мне очень понравилось.

– Тогда я выберу что-нибудь и прочту вечером, после ужина. – Я отложила книгу в сторону и вернулась к натиранию брюквы.

Только через час подвернулась возможность проскользнуть в свою комнату, не вызывая подозрений. Я закрыла дверь и села на кровать. Наконец-то я осталась одна. На этот раз я открыла книгу на первой странице. И там была надпись.

Любовь моя, Лиз,

Моя жизнь началась с тебя.

Твой навсегда,

С.

Я поднесла открытую книгу к лицу, вдыхая запах бумаги, печати, пытаясь уловить его запах, испытывая трепет перед неведомым. Из книги выпал листок бумаги. Я подняла его – набросок карты Венсенского леса со стрелками, указывающими на озерцо Сен-Манде, и припиской внизу. Ориентируйся по белым меткам на деревьях. Семь часов. В субботу и далее каждый день, пока не придешь.

Мое сердце воспарило. Мир засиял яркими красками, исполненный надежды. Я бросила взгляд на часы и увидела, что уже семь. Он наверняка там, ждет меня. Мое тело пронзила сладкая дрожь нетерпения. Завтра. Я пойду туда завтра.

Следующим вечером, по счастью, воскресным, я сказала маме, что собираюсь встретиться с другом и к ужину меня ждать не стоит.

– Вернусь до комендантского часа, – заверила я ее.

– Я знаю, что вернешься, – огрызнулась она в ответ. – Но куда ты так торопишься?

– На встречу с хорошим другом. – Я поспешила уйти, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще.

Я воспользовалась велотакси, чтобы добраться до Шатле, уговаривая жилистого велосипедиста быстрее крутить педали, а затем на метро поехала в сторону Венсена. Только в лесу мне удалось успокоиться; я задышала ровнее, слушая вечернее пение птиц, пока брела по берегу озера. Оглядывая стволы, я так и не увидела следов белой краски. С замиранием сердца я осмотрела сотни деревьев, задаваясь вопросом, как же найти те, что он разрисовал. Продираясь сквозь густые заросли, я отчаянно искала знаки. И наконец увидела смазанное пятно белой краски на стволе толстого дерева. Я провела по нему рукой, сердце забилось в горле. Он где-то здесь! Я огляделась в поисках следующей метки. Она нашлась всего через два дерева от меня, а потом еще через пять деревьев. А дальше – ничего.

Вокруг было не так много людей, но мне пришлось сдержаться, чтобы не окликнуть его, пока я переходила от дерева к дереву, пробираясь сквозь низко нависающие ветки и подлесок. Когда я подняла глаза,