Едва ли игра в карты занимала в жизни Булгакова много места, но была постоянным атрибутом его быта и его творчества, притом — именно игра коммерческая. В его случае (так же, как и у Леонида Андреева) это по семейной традиции был винт, с 1870-х годов существовавший в русской жизни параллельно с преферансом, но в советское время тихо угасший — возможно потому, что преферанс разделился на четыре различных типа игры, а винт эволюционировал в бридж — игру уже почти престижную.

Валентин Катаев рассказывал, как они, пятеро московских «южан» (Ильф и Петров, Катаев, Булгаков и Олеша) скидывались по рублю, и Булгаков (с молодым Катаевым на подхвате) отправлялись в казино на Тверской, чтобы с помощью рулетки превратить эти пять рублей в десять, и уже на десять рублей затовариться в Елисеевском.

Ставил всегда Булгаков. Но перед тем, как поставить этот один решительный раз, он любил посидеть в креслах и порассматривать нэпманскую обстановку. Голодный Катаев торопил его.

— На что будем ставить? — размышлял вслух Булгаков.

— На черное.

— На черное ставить нельзя, — нравоучительно говорил Булгаков. — Черное может не выиграть.

— Тогда на красное!

— Нельзя, — вздыхал Булгаков.

— Почему?

— Красное может не выиграть…

Поваляв дурака, он наконец подходил к столу и делал ставку. И (по утверждению Катаева) почти всегда выигрывал.

И они шли в Елисеевский, а потом ехали в Мыльников переулок, к голодному Ильфу…

Маяковский, Владимир Владимирович

(1893–1930) русский поэт. Известно, что Маяковский был страстный бильярдный игрок. Сохранилось описание Л. Е. Белозерской-Булгаковой (жены М. А. Булгакова) игры Маяковского и Булгакова, которого Маяковский не признавал как писателя, называл его пьесу «Белая гвардия» («Дни Турбиных») буржуазным писком и обещал привести на представление «Белой гвардии» двести человек и сорвать спектакль:

«В бильярдной зачастую сражались Булгаков и Маяковский, а я, сидя на возвышении, наблюдала за их игрой и думала, какие они разные. Начать с того, что М. А. предпочитал „пирамидку“, игру более тонкую, а Маяковский тяготел к „американке“ и достиг в ней большого мастерства. Я думала не только о том, какие они разные, но и о том, почему Михаил Афанасьевич играет с таким каменным замкнутым лицом».

По свидетельству В. Шершеневича, Маяковский любил и карты:

«Играл, кажется, во все игры, начиная с преферанса, кончая железкой и покером. Любил играть крупно и за это одобрял Некрасова».

Собственное своё отношение к игре в казино сам Маяковский выразил достаточно полно в небольшом произведении «Стих резкий о рулетке и железке», которое совершенно необходимо привести в Приложении «Литературные произведения», ибо оно не только отражает отношение Маяковского к казино, но и характеризует его как человека. Фактически, этот «стих резкий» можно считать доносом.

Маяковский набрасывался на жизнь с ожесточенной страстью. Он всё делал на высоком напряжении: писал стихи, влюблялся, играл. Чаще он играл на интерес. Но проигрыш воспринимал, как настоящую трагедию. Он заключал пари на номер трамвая или на то, сколько бородатых мужчин встретит за день, стрелял в тире на ярмарках, покупал лотерейные билеты…

Играя в городки на даче у Бриков, Маяковский успевал придумать новую строку стиха и тут же записывал её на папиросной коробке. Его поэзия также была игрой. Причём игрой на сопротивление: слову, публике, общественному мнению.

Когда в 1918 году в политехническом институте проходили выборы «Короля поэтов», Маяковский отнёсся к происходящему очень серьёзно. Поэты читали стихи — слушатели голосовали. Основная борьба за статус короля развернулась между Маяковским и Северяниным.

И если Северянин быстро уехал после выступления, безразличный к результатам голосования, то Маяковский страстно желал победы. Он метался из актёрской на сцену, следил за процессом голосования и приговаривал: «Только мне кладут и Северянину!» В тот вечер он проиграл.

Любой проигрыш поэт воспринимал как личное оскорбление. Однажды, сражаясь с художником Анненковым в крокет, он проиграл 3 рубля. Поэт расстроился не на шутку. Он не мог вынести поражения и предложил продолжить игру ночью. По его замыслу, ночь должна была добавить остроты и дать возможность разгуляться слепому случаю. Той ночью Маяковский проиграл четыре партии подряд. Долгие годы он не мог простить Анненкову свое поражение.

«Буржуйские забавы» советского поэта

Маяковский вообще любил азартные игры. Игра задавала его жизни какой-то фантастический темп, в котором он только и чувствовал себя комфортно. И дома и за границей Владимир оставался самим собой: неуёмным, ярким, щедрым.

Однажды в Берлине, куда он приехал с Лилей Брик, он встретил страстного игрока в покер, тоже русского. Они играли несколько дней подряд. Если удача была на его стороне, вся компания отправлялась в самый дорогой берлинский ресторан «Хорхер». Маяковский платил за всех. На выигрыши он покупал подарки для своей Лили.

Маяковский приезжал в Париж восемь раз. Он писал Лиле, что в Париже «скука смертная» и, если бы не карты и бильярд, ноги бы его здесь не было.

В двадцать пятом году во Франции с Маяковским произошла странная история — его обокрали. Украли двадцать пять тысяч франков, все его деньги — командировочные и личные.

Они хранились в надёжном банке, но почему-то за день до кражи Владимир снял их со счёта и положил в карман пиджака. Маяковский телеграфировал Лиле о том, что у него украли «все бумажники».

Денег Брик послать не могла, и Маяковский попросил двести червонцев в Парижском торгпредстве. Друзья поэта готовы были дать голову на отсечение, что Владимир проиграл деньги в казино.

Будучи страстным по натуре, Маяковский с жадностью отдавался каждому новому увлечению. Он любил проверять людей на способность увлекаться и рисковать. Сам он в вечной погоне за новым эмоциями ввязывался в любые рискованные эксперименты. Игра с судьбой была его главной страстью.

Из Парижа Маяковский привёз маленькую рулетку — размером с карманные часы. Он испытывал фортуну, играя с первым встречным. Но играл он не только на игрушечной рулетке. В 1923 году Маяковский, будучи в Ницце проиграл в рулетку все до последнего сантима. Случайно встретив Анненкова, и даже не дав тому опомниться, Владимир закричал: «У тебя нет 100 франков? Ужасно негостеприимная странишка! Я проигрался в пух и прах!»

Азартные игры в какой-то степени заменяли поэту игру со смертью, к которой тяготела его натура. Когда в 1916 году после неудачной попытки суицида Лиля Брик увела Владимира к себе домой, он попросил её поиграть с ним