– Я не спрашивала, но наверное. Иначе на Ленке бы женился.

– Он ей карьеру обеспечил?

– Понятия не имею.

– Наверняка обеспечил, – мстительно решила Нина. – На такую тепленькую должность, как у нее, с улицы не берут.

– Какое нам дело…

– Никакого. Мам, а фамилию друга ты, случайно, не знаешь?

– Нет, конечно. Зачем мне его фамилия? Приезжай! Живем в получасе езды, а не видимся месяцами.

– Если смогу, приеду, – пообещала Нина.

Хорошо, что ничего срочного не было. Нина, вздохнув, снова просмотрела список, который составил Гена, и принялась искать в новостях фамилии из списка. Если верить интернету, ни на одного из этих людей уголовное дело заведено не было.

Впрочем, такие новости не всегда сразу же становятся достоянием гласности.

За окном кабинета серое облако медленно перемещалось по синему небу. Если не смотреть вниз и не видеть полуголых деревьев, можно решить, что впереди лето, а не зима.

Гена зиму любил. В любой мороз ходил без шапки и в распахнутой дубленке. Правда, много ходить ему не приходилось, разве что от машины до подъезда и наоборот.

Они познакомились зимой, в гостях у Нининой университетской подруги. Та перед этим прожужжала Нине все уши, хвастаясь, что затащила на вечеринку известного журналиста.

Посмотреть на журналиста было любопытно. Журналист оказался высоким красавцем. Увидев Нину, он на секунду замер, уставившись Нине в глаза, а потом весь вечер от нее не отходил.

– Я не встречал женщины красивее тебя, – серьезно сказал он Нине, провожая ее в тот вечер. – Завтра я за тобой заеду. Часов в восемь. Жди.

– Ты влюбился в меня с первого взгляда? – смеялась потом Нина.

– Я с первого взгляда понял, что мне нужна такая женщина, как ты, – хмыкал Гена.

Он женился на ней, потому что ее было не стыдно показать друзьям.

А она вышла за него, потому что он был известным журналистом, и ей это льстило.

Но тогда им обоим казалось, что их соединила любовь.

Во всяком случае, Нине точно так казалось.

Облако за окном уплыло, и теперь виделось только чистое небо.

Надо было заняться работой, но Нина взяла лежащий рядом с клавиатурой телефон.

Девушка ответила после первого же гудка.

– У нас сейчас тихий час, – тихо объяснила Маша. – Решила почту посмотреть, и тут ваш звонок.

Нине показалось, что девушка звонку обрадовалась.

– Дай мне, пожалуйста, телефон водителя, с которым мы тогда ехали. Ты сказала, он раньше в управе работал…

– Работал, да. Он Юлю к первым хозяевам устроил.

– Можешь сбросить телефончик?

– Конечно.

Эсэмэска от Маши пришла через несколько секунд, а дозвониться до Юрия Нина пыталась долго и безуспешно.

Небо за окном больше не казалось весенним, оно было серым, как и положено в октябре. Нина подошла к окну и посмотрела вниз. Шел дождь, прохожие прятались под зонтами.

У Нины зонта не было. Если дождь не прекратится, до машины придется бежать.

* * *

– Позвони Нине. Узнай, что там нового.

Сегодня жена не казалась такой старой, как накануне. Если бы он не знал того, что знал, могло показаться, что жизнь постепенно становится прежней, не слишком веселой, но и не безнадежной.

– Не надо, – покачал головой Илья. – Незачем. Она сама позвонит, если появятся новости.

Новости не появятся, если он об этом позаботится.

О том, что проблему нужно решать, он думал постоянно, и решение постепенно вырисовывалось. Необходимо отвести следствие от них, переключить на семью Юлии. Это самое надежное. Если Юлия и ее сестра будут убиты из одного оружия, полиция будет заниматься их кругом.

Оставалось продумать детали.

Он ласково оглянулся на жену. Она смотрела на него с надеждой, и он ободряюще кивнул. Слова были не нужны, они без слов друг друга понимали.

Они отлично понимали друг друга и совсем не понимали сына.

– Я женюсь! – весело объявил Гена, отперев дверь квартиры ранним воскресным утром.

Илья много раз просил его звонить в дверь перед тем, как отпирать замок. В большой квартире шум звонка не всегда был слышен, и Люба пугалась, видя неожиданно появлявшегося перед ней Гену.

В то утро Илья шум отпирающегося замка услышал. Вышел в прихожую, когда Гена бросал на вешалку ветровку.

То, что это было воскресенье, Илья помнил, а весна стояла или осень, забыл. Наверное, весна, потому что сын женился летом.

– Я женюсь! – засмеялся Гена и обнял Илью.

Кажется, до этого они не обнимали друг друга много лет.

– Мам! Мама!

Люба откуда-то ответила, и сын пошел на звук голоса.

– Мам, поздравь меня, я женюсь!

Сын хохотал весело и заразительно.

Известие не обрадовало и не расстроило. Гена давно с ними не жил, и они давно перестали беспокоиться о нем, как о маленьком.

– Красотка! – похвалился сын. – И умненькая.

– Для брака этого мало, – улыбнулся тогда Илья.

– Достаточно! – веселился Гена.

– Послушай… Это серьезный шаг.

– Да ладно тебе, пап! Не понравится – разведусь.

Илья тогда неожиданно вспомнил, что и сам не был безумно влюблен в Любу, когда решил на ней жениться. Отчего-то вспоминать это было неприятно.

Он не понимал Гену и когда тот женился на едва знакомой Нине, и когда сын предпочел умной и преданной жене сиделку.

– Она тебя бросила! – ахнула Люба, когда они в очередной раз навестили больного сына.

– Если бы! – усмехнулся сын. – Мне пришлось ее подтолкнуть.

– Почему? – не понимал Илья.

– Потому что надоело! Понимаешь! Мне все надоело! Я не могу больше выносить, что она вся такая правильная! А я ее вроде как эксплуатирую! Какого черта! Мне это не надо.

– Гена, она тебя любит.

– Да ладно! Пусть полюбит еще кого-нибудь! С Юлькой, по крайней мере, все ясно. Я ей плачу, она варит мне суп. Я ей плачу, она меня развлекает.

Сын знал, что умирает, и завидовал Нине, потому что она оставалась жить. Возможно, даже ненавидел ее за то, что она остается жить.

Потому что никогда ее не любил.

Юлю он, разумеется, не любил тоже, но этого от него никто и не требовал.