— Доброе утро! Меня зовут…

— Никого здесь не интересует твоё имя, сэму, — навстречу мне поднялся парень приблизительно моего возраста, но державшийся так, будто был лет на десять старше. Начисто выбритая голова, кроме пучка волос на макушке, одежда, украшенная богатой вышивкой, широкий пояс с золотыми заклёпками. Но я догадалась, кто передо мной, даже не из-за одежды и излишней заносчивости. Парень был как две капли воды похож на ханшу — вплоть до глаз желтоватого оттенка. И он полностью унаследовал её привлекательность — никогда ещё не видела такого красивого мальчика. Но, поймав на себе его враждебный взгляд, поняла: мы не поладим. Значит, нечего и пытаться, и я небрежно дёрнула плечами.

— Наверное, «сэму» — какое-то оскорбление? Уверен, оно бы меня задело, знай я что это. А ты — ханский сынок?

Лицо парня слегка дёрнулось, он гордо выпрямился и отчеканил:

— Я — принц Тургэн, наследник хана ханов Тендзина, потомок великого Дэлгэра…

— Ого! — перебила я. — И это всё ты один? А я — Марко, сын Никколо Поло и племянник Маттео Поло. Будем знакомы.

Одна из девочек у самой стены тихонько захихикала, прикрыв рот ладошкой, но принц только усмехнулся.

— «Сэму» означает «цветноглазый» — так мы называем чужеземцев вроде тебя, — и, обращаясь ко всем присутствующим, добавил:

— Мой отец слишком милостив, допустив это, — пренебрежительный кивок в мою сторону, — в наш круг. А я, как послушный сын, конечно, исполню его волю и позволю этому варвару дышать одним со мной воздухом…

— Варвару? — снова оборвала его я и даже подбоченилась. — Кого ты называешь варваром, косоглазый?

Возмущение переполняло — дикарь, в развитии недалеко ушедший от неандертальца, чьи соплеменники сравняли с землёй древнюю китайскую святыню и убили моего Вэя, называет варваром меня! Но, наверное, я произнесла нечто святотатственное. Устремлённые на меня раскосые глаза "свиты" принца в буквальном смысле округлились, став чуть ли не больше моих собственных. А сам принц лишился дара речи — захлопал ртом, как котик, издавая похожие звуки. Но я уже зашла слишком далеко, и отступать поздно — да и не хотелось.

— Что? — вскинула подбородок. — Побежишь жаловаться папочке, что "варвар" тебя обидел?

Сжав пальцы в кулaчки, поднесла их к глазам, делая вид, что вытираю слёзы, и заскулила:

— Ме-ме-ме… варвар сказал, что у меня косые гла… — закончить "нытьё" не успела.

Рассвирепевший принц бросился на меня, как разъярённая гадюка, зашипев ничуть не хуже пресмыкающегося. Не готовая к нападению, я не успела отскочить, и он свалил меня с ног.

Но триумф каганёнка длился недолго. На тренировках мы отрабатывали освобождение из положения лёжа много раз — я тут же отбросила его коленом. Принц навзничь повалился на пол, опрокинув столик и расплескав тушь, заменяющую в каллиграфии чернила. Зарычав, попытался встать, но я уже накинулась на него сверху. Собралась придавить локтем горло и потребовать сдаться, но чьи-то сильные руки обручем обхватили со спины и оттащили от извивающегося отпрыска хана ханов. Тот немедленно подскочил, дёрнулся было ко мне, но разнявший нас тотчас выпустил мои плечи и встал между рассвирепевшим принцем и мной:

— Довольно, Тургэн. Ты сам его спровоцировал.

Я сначала подняла глаза, чтобы рассмотреть говорившего, а потом запрокинула голову. Ненамного старше принца, он был головы на две его выше, с широченными плечами и мускулистыми ручищами — неудивительно, что оторвал меня от моей «добычи», как пушинку.

— Уйди с дороги, Шона! — процедил принц.

— Понравилось лежать на полу? — я выглянула из-за плеча «миротворца».

Принц снова попытался на меня наброситься, но Шона снова меня заслонил и коротко бросил:

— Довольно.

Лицо принца побледнело, он яростно стиснул кулаки.

— Как ты смеешь приказывать мне, сын блудницы? Немедленно отойди или…

— …принц не простит, что ты не позволил ему снова быть побеждённым чужеземцем, Шона, — насмешливый голос принадлежал широкоплечему парню с поистине отталкивающей внешностью.

Грубое скуластое лицо, взгляд — наглый, на узких губах — пренебрежительная усмешка. Рядом с ним сидела миловидная девушка с длинными заплетёнными в мелкие косички волосами, тотчас шикнувшая:

— Не вмешивайся в это, Очир!

Здоровяк на неё даже не глянул. Неторопливо поднявшись, вразвалку подошёл к нам и демонстративно уставился на принца. Тот только усмехнулся — видимо, стычки между ними были не редкостью:

— Хочешь сказать, тебя чужеземец так легко бы не одолел, Очир? Что ж, померяйся с ним силой.

— Я вам что, спортивный снаряд? — снова пискнула я из-за плеча моего «защитника». — И сила здесь ни при чём — всё дело в ловкости. А в ней ни одному из вас со мной не сравниться!

— Ты совсем не умеешь молчать, латинянин? — полуобернулся ко мне Шона.

— Ловкость? — презрительно хмыкнул принц. — Уворачиваются только трусы!

— А не уворачиваются — неудачники, привыкшие получать оплеухи! — возразила я.

— Дерзкие слова для того, кто прячется за чужой спиной! — усмехнулся Очир и обратился к моему защитнику с небрежностью, будто отгонял собаку:

— Ты стоишь у меня на пути.

— Тогда попробуй меня сдвинуть! — отрезал тот.

— Прекратите, наконец! — подскочившая со своего места девица с косичками раздражённо топнула ногой. — Каган позволил латинянину быть здесь, значит, так тому и быть, нравится вам это или нет! Сейчас придёт мастер Тай, лучше всем сесть по местам!

По лицу принца промелькнула ядовитая ухмылка. Он обменялся едва заметным взглядом с Очиром, снисходительно кивнул и отвернулся, собираясь вернуться за столик. Но в то же мгновение Очир набросился на Шону, ударив кулаком ему под дых, а принц — на меня. Я увернулась от удара, сделав фляк назад и одновременно шарахнув принца ногой под подбородок. Он, охнув, опрокинулся на пол, а я, кувыркнувшись над его распростёртым телом, перелетела к Очиру, уклонилась и от его удара и, чтобы проучить за вероломство, полоснула ногтями по отталкивающему лицу. Очир заревел, как раненый як, снова попытался меня стукнуть, но уже отдышавшийся Шона рухнул на него сверху, сбив с ног. А мне под ноги бросился принц, но я подпрыгнула в воздух, снова приземлилась… и, заподозрив неладное, повернулась к двери. На пороге, слегка приоткрыв рот, замер седоволосый китаец в длинной тёмной одежде. Увиденное явно застало его врасплох: Шона и Очир — клубком на полу, рядом — наследник хана ханов, пытающийся дотянуться до меня, перевёрнутый столик, разлитая тушь и безмолвствующие "зрители".

— Добрый день, — брякнула я и поклонилась, сложив перед собой кисти рук, как мы делали в монастыре.

Китаец только хлопнул глазами и тонким голосом поинтересовался: