Шрифт:
Закладка:
20
Всякое лезвие рождается из сырого металла. У острых и у тупых лезвий одно начало… Пока лезвие не отточено и не собрано воедино, невозможно сказать, какое из них будет резать, а какое – просто занимать пространство… Каждое из них должно быть испытано. С маслом справится любое лезвие. Некоторые могут резать дерево… А реже всего встречаются лезвия, способные разрезать другое лезвие… Какой прок от ножниц, спрятанных в ящик… Чтобы узнать, на что они способны, их нужно использовать…
– Натан Фарух-Лейн,
Безупречное лезвие, страница 10
21
Заря еще не занялась, а Фарух-Лейн и Хеннесси уже спешили к складам «Атлантик». На приборной панели автомобиля покоилась карточка с нарисованным на ней кровоточащим сердцем. Они сорвались в путь почти мгновенно, не будучи уверенными, сколько продержится энергия в случайно созданном Хеннесси магните. Лилиана с неохотой осталась дома. По ее словам, она опасалась слишком долго находиться рядом с магнитом Хеннесси, поскольку он мог спровоцировать у нее видение. Фарух-Лейн считала, что подсказка из будущего им бы не помешала, но даже она согласилась, что не стоит рисковать, истощая живительный магнит, пока они не разбудят Модераторов.
Они миновали Пибоди, на улицах которого царила мертвая тишина. Редкие машины, встретившиеся им на дороге, казались притихшими, словно в такую рань даже шум города еще не проснулся. В этот предрассветный час в воздухе витал запах приключений, страха и предвкушения, как отголосок не столько дней, проведенных Фарух-Лейн в охоте на Зетов, сколько времен утренних школьных экскурсий.
Упражнение с карточками давно закончилось, Хеннесси вновь могла говорить вволю, но девушка еще не произнесла ни слова. Сидеть рядом с молчаливой Хеннесси казалось непривычным. Ее монологи, по наблюдениям Фарух-Лейн, мало чем отличались от видений Лилианы. Тот же убийственный шквал звуков, скрывающий за собой истинную картину. Настоящая Хеннесси таилась глубоко внутри под этими приступами болтливости.
Что за безумие, подумала Фарух-Лейн, когда из радио в салоне автомобиля внезапно полились тихие звуки оперы. Она потратила столько времени на охоту за Зетами, а теперь едва ли не самый могущественный из них сидит рядом с ней в машине, мчащейся на встречу с ее бывшими, ныне спящими, боссами.
Она взглянула на свою попутчицу, полагая, что та по-прежнему отрешенно смотрит в окно, однако обнаружила, что Хеннесси внимательно изучает ее профиль.
– Что? – спросила Фарух-Лейн.
– Почему ты меня не пристрелила? – спросила Хеннесси. – В доме Рианнон Мартин. Когда ей выстрелили в лицо. Почему ты решила стать моим героем?
Фарух-Лейн с трудом удавалось воскресить в памяти тот день. Не потому, что воспоминания причиняли боль, а потому что они просто отсутствовали. Для Фарух-Лейн большая часть времени, проведенного с Модераторами, оказалась именно такой: испещренной пробелами. Все эпизоды жестокости слились для нее в одну затяжную сцену смерти, начавшуюся и закончившуюся Парцифалем Бауэром. Юным провидцем, любившим слушать оперу, в честь которой его назвали. Фарух-Лейн провела с Модераторами не один месяц, но в основном в ее памяти осталась лишь одна картинка. Как тело провидца превращалось в бесформенный ужас, когда он пытался контролировать видение, способное связать Кармен с кем-то, кто в будущем станет для нее важен.
Лилиана. Он имел в виду Лилиану. На нее указало видение.
– Я не стреляла никому в лицо, – ответила Фарух-Лейн. – Моя работа заключалась в другом.
– Как благородно.
– Я не сказала, что она была благородной.
– Так ты считала меня угрозой для мира или нет?
Фарух-Лейн молча включила поворотник и спокойно оглядела перекресток. Убедившись, что машин нет, девушка медленно свернула на очередную дорогу, тускло освещенную голубым светом.
– Мне сбегать за твоими карточками? – спросила Хеннесси.
Фарух-Лейн с трудом подыскивала слова.
– Ты казалась такой сильной.
Хеннесси истерично расхохоталась, для пущего эффекта колотя рукой в дверь.
– Смейся сколько угодно, но я спасла твою жизнь с помощью меча, способного рассечь что угодно, – сказала Фарух-Лейн. – И его приснила ты. В этом твоя сила.
– Итак, спрошу еще раз: почему ты не выстрелила мне в лицо, если верила, что мы собираемся уничтожить этот мир? – выпалила Хеннесси в ответ.
– Думаю, тебе просто стоит сказать спасибо, что я этого не сделала. И кстати о стрельбе, я видела, как ты положила меч в багажник. Оставь его в машине. Ты не будешь отрубать головы Модераторам.
Подобный поворот в их разговоре означал, что они обе были крайне раздражены к тому моменту, как Фарух-Лейн припарковала машину неподалеку от склада. В полной тишине они подошли к нужному боксу. Хеннесси молча стояла рядом, держа карточку в руке, пока Кармен набирала код. На этот раз шок Фарух-Лейн при виде спящих Модераторов оказался не таким сильным, ведь она уже знала, с чем столкнется за дверью. Однако было по-прежнему неприятно видеть их неподвижные тела, безмолвно лежащие там, где их оставили, и терпеливо поджидающие, когда дверь откроется вновь.
Они действительно были грезами.
Ей стало не по себе.
Хеннесси сделала один-два-три шага вперед, положила карточку и так же быстро ретировалась. В ее глазах полыхала ярость. Пальцы на руках невольно сжимались, словно когти хищника, готового атаковать.
Эти люди убили всех, кто был ей дорог, кроме одного человека.
Фарух-Лейн порадовалась, что велела ей оставить меч в машине. Вряд ли она смогла бы помешать Хеннесси убить Модераторов. И не уверена, что стала бы ее останавливать.
Она не хотела это проверять.
Внезапно раздавшийся скребущий звук заставил Фарух-Лейн вздрогнуть.
Локк проснулся.
Он вытянул руку в сторону от своего распростертого тела. Пошарил по бетону, пока пальцы не наткнулись на карточку.
Локк прижал находку к груди.
Он так и не открыл глаза.
И не сел.
Но он точно не спал. Видимо, энергии карточки хватило только на это.
– Кармен, – произнес он глубоким голосом. Фарух-Лейн отшатнулась. – Это ты? Я чувствую запах твоих духов.
– Ты – греза. Все это время ты был сном, – упрекнула она. Фарух-Лейн попыталась взять себя в руки. Сейчас не время для эмоций. Силы магнита едва хватило, чтобы разбудить Локка. – Все остальные Модераторы тоже? Все, кроме меня?
– Именно так, – ответил Локк.
– Вы лицемеры!
– Не впадай в истерику, Кармен. Убийство Зетов можно было бы счесть лицемерием, если бы мы сами были Зетами. А поскольку мы – грезы, это вовсе не лицемерие… все не так просто. – Его сонная манера речи выбивала из колеи. Глаза мужчины оставались закрытыми, ни один его
