Шайлар долго смотрел на меня, но всё же молча вышел, дождавшись, когда я последую за ним. Первое, что он сделал — это отдал приказ охране, чтобы те позвали дежурных, а затем… А затем, огненный с суровым видом ворвался в покои спящей женщины, которую не церемонясь вытащили из постели.

Элайзу трясло и колотило. Видя это, я не понимала почему Шай так жесток. Ведь можно было дождаться утра и уже на месте разобраться, но муж не хотел ничего слушать с моей стороны. Он одаривал меня красноречивым взглядом и просил помалкивать, что я и делала, обещая сама себе позже ему за это высказать.

Супруг потребовал расходные книги и попросил меня показать все недостачи, которые я обнаружила. А когда он всё понял, то помрачнел и просто рявкнул:

— В тюрьму! На рассвете десять плетей, и чтобы духу её здесь не было!

— Шай, ты перегибаешь, — сказала я, когда, теперь уже бывшую, экономку увели из комнаты.

Муж не ответил. Он оглядел помещение, щёлкнул пальцами, отчего с них брызнули огненные капли и полурастворившись в воздухе, волной метнулись в разные стороны. Через несколько секунд у изголовья кровати что-то зашипело и зашкварчало. Шайлар не раздумывая отодвинул спальное место Элайзы и с тихим рыком вытащил мешочек.

Я не видела, что это, но сразу поняла, что наворованное богатство.

— Это всё равно не повод избивать женщину! — предприняла я новую попытку отговорить его от страшного приговора, — Может быть у неё были причины для…

— Я не настроен сейчас это обсуждать, — хмуро проговорил муж и поспешил покинуть комнату, но я преградила путь и посмотрела прямо в яростью горящие глаза.

— Тебе придётся, Шай. Либо ты аргументируешь жестокое обращение, либо…

— Что? — внезапно расплылся он в улыбке. — Собираешься угрожать, имей козыри в рукавах.

И я растерянно замолчала, понимая, что не могу его переубедить. Он уже отдал приказ и в силу каких-то своих убеждений не станет его отменять.

Шайлар вскинул руку и коснулся большим пальцем моего подбородка, чтобы через секунду склониться и поцеловать. Он не собирался идти на уступки, считая, что поступает правильно. И почему я так рьяно защищаю ту, что уже не один год предавала моего теперь уже мужа?

Аргументов у меня так и не нашлось. Глубоко внутри меня грыз червячок сомнений, правильно ли я поступила, рассказав Шайлару о том, чем занималась Элайза?

С одной стороны, промолчать я не могла — если женщина спокойно обворовывала своего хозяина, где гарантия, что предложи ей кто-то более крупную сумму, она не навредит супругу, мне или кому-то из других слуг?

С другой стороны — у неё, возможно, была на это причина, о которой мы не знаем. К тому же, Шайлар богат и то, что взяла экономка — капля в море его состояния.

Умом я понимала, что супруг действует правильно. Если бы он не наказал Элайзу, другие могли бы решить, что им тоже сойдёт подобное с рук. Но это не отменяло того, что способ я считала слишком жестоким.

Мне хотелось поговорить с экономкой, спросить, почему она так поступила, но Шай не отпустил меня, сказав, что разберётся во всём без меня. Полночи я корила себя за то, что не сделала этого до того, как идти к мужу, а утром отправилась в комнату Элайзы.

Женщины там не обнаружила, зато застала своих горничных в тот момент, когда они рыдали и кого-то обсуждали на повышенных тонах. И что-то мне подсказывало, что меня…

— Алесса, Кларити, доброе утро, — нерешительно произнесла я. — Вы случайно не знаете, где сейчас Элайза?

— Доброе, миледи, — практически выплюнула первая, а вторая и вовсе промолчала.

Удивлённо вскинула брови. Это что-то новенькое. Девушки даже не удосужились нормально со мной поздороваться, стоит ли говорить, что книксена я тоже не дождалась?

— Так, — прошла и села в кресло, стоящее у окна. — Вы же понимаете, что сейчас ведёте себя недальновидно? Я хочу знать, в чём причина такого поведения. И если её нет, мне придётся вас наказать.

— О, да, леди Навьер! Наказывать вы умеете лучше всего! — прошипела Кларити, а её сестра побледнела, осознав, что та только что меня оскорбила.

— Простите, леди Ниара, — произнесла Алесса дрожащими губами, — просто… Элайза была нашей матерью…

— Была? — переспросила, чувствуя, как накаляется атмосфера в комнате.

— Да, — тихо ответила девушка и разрыдалась.

— После того, как её избили и вышвырнули, как последнюю собаку, мама не вынесла позора и бросилась с обрыва! — голос Кларити был полон злости, но я не могла её винить.

— Мне жаль, — просто сказала девушкам.

— За что вы с ней так?! Что она вам сделала?

Клянусь, на миг я испугалась, такой ненавистью исказилось лицо Кларити, что по моей спине пробежали холодные мурашки.

— Дело в том… — я замолчала, прикрыв глаза. Как им сказать о том, за что наказали их мать? Утаить это я не могу, как и соврать. — Дело в том, что ваша мать вела двойную бухгалтерию и подворовывала у своего лорда.

— Это неправда! — воскликнула Алесса, вытирая слёзы. — Мама так ни за что бы не поступила!

— Мне жаль, — покачала головой и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь. Что-то объяснять девушкам сейчас бессмысленно. Горе захватило их целиком, и никакие доводы не достигнут цели.

Я была раздавлена, не знала, что и думать… В какой-то степени я действительно чувствовала вину за происшедшее, но прекрасно понимала, что всё же дело именно в самой Элайзе, в её поступках. Решила подождать, пока горничные немного успокоятся, и проговорить с ними через пару дней. Возможно, предложить какую-то помощь.

Тогда я ещё не знала, что совсем скоро стану главным врагом для всех слуг в замке. То, как изменилось их отношение ко мне, заметила практически сразу. Если до этого я могла спокойно переброситься с кем-то из них парой фраз или обменяться улыбками, то сейчас, чтобы выполнили какую-то мою просьбу, мне приходилось едва ли не орать и угрожать. Это бесило. Потому что я не понимала, что происходит, а пойти с этим к мужу не могла. Это значило бы, что я расписалась в собственном бессилии.