Полина шла по коридору, и ей казалось, что у каждого встречного был нарочито деловой вид, все понимали, что ее почему-то отпустили домой в разгар рабочего дня. А некоторые жадно заглядывали ей в глаза, желая утолить свое любопытство, что-то выведать. Возле кабинета матери она задержалась на несколько минут, чтобы справиться с негативными эмоциями. Застегнула шубку, поправила волосы, постаралась улыбнуться и только потом открыла дверь.

— Полиночка, ты уже собралась? Я сейчас.

Татьяна быстро сняла туфли, натянула сапоги, оделась и, взяв сумочку, направилась к двери.

— Доченька, я не перестаю думать о Вильгельме. Как мы сможем пригласить его в гости?…

— Не волнуйся, все будет хорошо, — постаралась не показать своего настроения Полина.

— Да я бы и рада не волноваться, но в душе все трепещет.

— Мама, ты влюбилась, — улыбнулась Полина.

— Дочка, не знаю. Я не знаю, что со мной происходит.

Глава 20

Прошло два дня. Все было готово к приезду Вильгельма. Татьяна встречала его в аэропорту, смотрела на людей, которые прошли пограничный контроль и с багажом выходили в зал. Увидев знакомое лицо, сразу пошла навстречу. Мужчина дружески обнял ее и шепнул:

— Как я рад снова увидеть вас. Я скучал…

— Я тоже думала о вас, — ответила взаимностью Татьяна. — Пойдем, сейчас поймаем такси.

— Танюша, — улыбнулся он широкой улыбкой, — я так давно не ездил на такси! Спасибо, но мой автомобиль с водителем ждет.

Когда они вышли из здания аэропорта, к ним подошел мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения и поздоровался.

— Танечка, это Иван, мой водитель, познакомьтесь. Иван и Татьяна поздоровались, и она уточнила:

— А где же прежний водитель? Тот, который после банкета привез меня домой?

— С ним все в порядке. У меня их два: один для работы с теми, кто говорит только по-английски или по-немецки, а другой — для русскоязычных пассажиров. Так куда мы едем?

— А к кому вы приехали? — лукаво улыбнулась Татьяна.

— Конечно, к вам.

— Значит, едем ко мне.

Вильгельму было приятно услышать это предложение. В пути он держал руку женщины в своей, как будто боялся: если выпустит, то потеряет навсегда. Татьяна в предыдущие дни настраивала себя на спокойствие, но сейчас это плохо получалось — сердце колотилось, как у трусливого зайчишки. Только возле дома удалось взять себя в руки, и она спокойно повторила приглашение.

— Вспоминаю этот дворик, — сказал, осматриваясь, Вильгельм. — Только он был осенний и ветреный, а сейчас лежит снег, тихо, мороз пощипывает щеки…

— Да, зимушка-зима пришла, скоро Рождество. Татьяна открыла ключом дверь квартиры и произнесла:

— Проходите, пожалуйста.

Вильгельм переступил порог, сделал несколько шагов к двери комнаты, которая была настежь открыта.

— Входите, не стесняйтесь.

Гость вошел в комнату, окинул ее взглядом и сразу отметил, что мебель старенькая, но чисто и уютно.

— У вас мило и уютно. Одна живете здесь?

— Вильгельм, снимайте пальто, располагайтесь, пожалуйста. Мне нужно сразу вам кое о чем рассказать.

Мужчина послушно сел в кресло.

— Помните, в ресторане я не закончила свой рассказ?

— Да, конечно, — немного насторожился Вильгельм.

— Так вот… Может, это не очень гостеприимно — с порога начинать разговор, но иначе нам дальше будет сложно.

— Интересно, — краем губ улыбнулся мужчина и посмотрел на Таню с нескрываемым любопытством.

— Вильгельм, пожалуйста, не смотрите на меня так. Мне очень сложно настроиться на этот разговор. Я должна быть честна перед вами.

— Это правильно, только никак не возьму в толк, что за сенсация меня ожидает… По телефону вы ничего не говорили.

— Не хотелось сообщать, не видя ваших глаз…

— Татьяна, не мучайте меня. Только, пожалуйста, не говорите, что в этом доме есть мужчина, — не выдержал Вильгельм.

— Мужчины нет, но есть дочь.

— Да, я помню, вы говорили: во Владивостоке у вас родилась дочь и трагически погиб муж. Вам было трудно об этом вспоминать, и я решил не докучать вопросами.

— Я живу здесь с дочерью.

— Правильно. Где же должна жить дочь, как не с матерью? И это все? Стоило ли так волноваться!

Вильгельм хотел встать, чтобы подойти к Татьяне и обнять ее, но она остановила его.

— Минутку, это не вся правда… Вам предстоит еще многому удивиться. Мы остались одни, без мужа и отца, а вскоре с дочерью произошло несчастье. И опять же, я благодарю бога, что она осталась жива…

— Танечка, я не мог даже представить, сколько вы пережили, — сочувствовал Вильгельм.

— Это заставило нас уехать из Владивостока. У нас было все необходимое для нормальной жизни: работа, хорошая трехкомнатная квартира, машина, дача, мы ни в чем не нуждались. Но в один миг жизнь изменилась… У нас не было защиты, моего мужа, который всегда был нашей опорой… Мы вынуждены были уехать в Москву.

— Татьяна, а где же ваша дочь сейчас? — он еще раз обвел комнату взглядом, будто искал нечто, указывающее на то, что здесь живет ребенок.

— Она ушла.

— Почему? Нельзя детям одним ходить по улице, да еще в такой мороз.

После этих слов у Татьяны чуть градом не покатились слезы. Ее тронула забота этого доброго человека.

— Сама не знаю, — пожала плечами женщина, — наверное, решила не мешать нам.

— Татьяна, нам нужно незамедлительно ее найти. Наверняка гуляет где-то возле дома. Не хочу, чтобы ребенок из-за меня мерз на улице. По-видимому, ей не понравилось, что к вам приехал чужой дядя. Нужно все исправить. Почему вы не предупредили о девочке? Я бы привез подарки. Вот как сейчас знакомиться с ней? — сетовал он.

Чего-чего, но такой реакции Вильгельма Татьяна не ожидала, и она ее радовала. Остался последний пункт исповеди — рассказать о Полине. Как только выяснится, что они не подруги, сразу станет ясно, сколько ей лет. Татьяна сжалась, как перед прыжком в воду, и…

— Но вы ее знаете, мою дочь…

— Я ее знаю? — удивленно протянул Вильгельм.

— Да. Мою дочь зовут Полина, она работает у вас переводчицей.

— Та красивая девушка — ваша дочь?

— Да.

— Простите, Татьяна… Сколько же вам лет?

— Много.

— Понимаю, неприлично задавать даме такой вопрос, но я никогда бы не подумал…

— Не нужно извиняться. А мой возраст легко высчитать, — перебила его Татьяна. — Я родила в девятнадцать лет, и мне сорок четыре года, нет, уже сорок пять скоро исполнится.

Вильгельм замолчал, он был шокирован такими известиями. Не сводил удивленных глаз с Татьяны и временами покачивал головой. А она облегченно вздохнула, будто сняла с себя тяжелый груз, встала с дивана, еще раз взглянула на его задумчивое лицо и