Сейчас предложения Кесне кажутся порочными из-за недооценки труда, промышленности, торговли и искусства, но некоторым его современникам они казались озаряющим откровением. Самый яркий из его последователей, Виктор Рикети, маркиз де Мирабо, считал, что Tableau économique соперничает с письменностью и деньгами как с самыми благородными изобретениями истории. Маркиз родился в 1715 году и умер в 1789-м, точно попав в эпоху Вольтера. Он унаследовал комфортабельное поместье, жил как лорд, писал как демократ, озаглавил свою первую книгу «Друг людей, или Трактат о народонаселении» (1756) и заслужил имя, которое он взял себе, — «Друг человечества». После публикации своего шеф-повара он попал под влияние Кеснея; он пересмотрел свою книгу и расширил ее до шеститомного трактата, который выдержал сорок изданий и сыграл важную роль в подготовке умов Франции к 1789 году.

Маркиз не был так обеспокоен размножением людей, как Мальтус в 1798 году. Он считал, что нация становится великой благодаря многочисленному населению и что это становится возможным благодаря тому, что «люди размножаются, как крысы в сарае, если у них есть средства к существованию».34-что мы и наблюдаем до сих пор. Он пришел к выводу, что следует всячески поощрять тех, кто выращивает пищу. Неравномерное распределение богатства, по его мнению, препятствует производству продуктов питания, поскольку поместья богатых занимают земли, которые могли бы стать плодородными фермами. В предисловии Мирабо сообщал королю, что крестьяне

Самый продуктивный класс из всех, те, кто не видит под собой ничего, кроме своей и вашей кормилицы — Матери-Земли; кто неустанно опускается под тяжестью самых утомительных трудов; кто благословляет вас каждый день и не просит у вас ничего, кроме мира и защиты. Именно их потом и (вы не знаете!) кровью вы удовлетворяете ту кучу бесполезных людей, которые вечно твердят вам, что величие принца заключается в ценности и количестве… милостей, которые он распределяет между своими придворными. Я видел, как судебный пристав, собирающий налоги, отрубил руку бедной женщине, которая вцепилась в кастрюлю, последнюю утварь в доме, которую она защищала от конфискации. Что бы ты сказал, великий князь?35

В книге «Теория налогов» (1760) революционный маркиз напал на генеральных фермеров, собирающих налоги, как на паразитов, посягающих на жизненные силы нации. Разгневанные финансисты убедили Людовика XV заточить его в Венсенском замке (16 декабря 1760 года); Кесне склонил мадам де Помпадур к заступничеству; Людовик освободил маркиза (25 декабря), но приказал ему оставаться в своем имении в Ле Биньоне. Мирабо извлекал пользу из необходимости, изучая сельское хозяйство из первых рук, и в 1763 году выпустил «Сельскую философию», «самый полный трактат по экономике до Адама Смита».36 Гримм назвал его «Пятикнижием секты [физиократов]».37

В общей сложности этот уникальный маркиз написал сорок книг, вплоть до самой смерти — и все это несмотря на проблемы, которые доставлял ему сын, которого он в отчаянии отправил в тюрьму, чтобы обезопасить себя. Как и сын, он был жесток и беспутен, женился ради денег, обвинил жену в прелюбодеянии, позволил ей вернуться к родителям и завел любовницу. Он осуждал письма де каше как нетерпимую тиранию, а позже убедил министерство выпустить пятьдесят таких писем, чтобы помочь ему дисциплинировать свою семью.38

Сегодня нам трудно осознать, какой ажиотаж вызвали публикации физиократов и с каким рвением они вели свои кампании. Ученики Кесне считали его Сократом экономики; они представляли ему свои работы, прежде чем отправить их в печать, и во многих случаях он вносил свой вклад в их книги. В 1767 году Лемерсье де ла Ривьер, бывший губернатор Мартиники, опубликовал то, что Адам Смит считал «наиболее отчетливым и наиболее связным изложением доктрины».39 L'Ordre naturel et essentiel des sociétés politiques. В экономических отношениях (рассуждал он) действуют законы, соответствующие тем, которые Ньютон обнаружил во Вселенной; экономические беды возникают из-за незнания или нарушения этих законов.

Вы хотите, чтобы общество достигло наивысшей степени богатства, численности населения и могущества? Тогда доверьте его интересы свободе, и пусть она будет всеобщей. Благодаря этой свободе (которая является необходимым элементом промышленности) и желанию наслаждаться — стимулируемому конкуренцией и просвещенному опытом и примером — вы гарантируете, что каждый человек всегда будет действовать ради своей наибольшей возможной выгоды и, следовательно, будет способствовать всеми силами своего интереса общему благу, как правителя, так и каждого члена общества.40

Пьер-Самюэль дю Пон подвел итог евангелию в книге «Физиократия» (1768), которая дала школе ее историческое название. Дюпон распространял теорию также в двух периодических изданиях, влияние которых ощущалось на всем пути от Швеции до Тосканы. Он служил генеральным инспектором мануфактур при Тюрго и пал вместе с падением Тюрго (1776). Он помогал вести переговоры с Англией о заключении договора, признавшего независимость Америки (1783). Был избран в Собрание знатных особ (1787) и Учредительное собрание (1789). Там, чтобы отличить его от другого члена по фамилии Дюпон, его стали называть Дюпон де Немур, по названию города, который он представлял. Выступив против якобинцев, он оказался под угрозой их прихода к власти; в 1799 году он отправился в ссылку в Америку. В 1802 году он вернулся во Францию, а в 1815 году окончательно поселился в США, где основал одну из самых известных американских семей.

На первый взгляд, доктрина физиократов благоприятствовала феодализму, поскольку феодалы по-прежнему владели или взимали феодальную дань по меньшей мере с трети земель Франции. Но они, которые до 1756 года почти не платили налогов, были потрясены идеей, что все налоги должны ложиться на землевладельцев; они также не могли принять отмену феодальных пошлин на провоз товаров через их владения. Средние классы, которые думали о новых достоинствах, возмущались мыслью о том, что они являются бесплодной, непродуктивной частью нации. А философы, хотя и были в основном согласны с физиократами в том, что нужно полагаться на короля как на проводника реформ, не могли поддержать их в заключении мира с церковью.41 Дэвид Хьюм, посетивший Кеснея в 1763 году, считал физиократов «самым химеричным и высокомерным набором людей, который можно найти в наше время со времен разрушения Сорбонны».42 Вольтер высмеял их (1768) в книге «Человек с сорока коронами» («L'Homme aux quarante écus»).43 В 1770 году Фердинандо Галиани, итальянский приверженец «синагоги» атеистов д'Ольбаха, издал «Dialoghi sul commercio dei grani», которую Дидро в том же году перевел на французский. Вольтер сказал, что Платон и Мольер, должно