науках, людьми, искусными и изобретательными во многих ремеслах и по обычаю того времени не лишенными и военной славы, украшены великими учеными так, что по заслугам и по справедливости страна наша пользовалась уважением, известностью и славой?»[164]. По мнению Гвиччардини, Италия была, таким образом, самой богатой, многонаселенной и образованной страной христианского Запада.

Более того, это богатство и великолепие можно было не только увидеть, но и потрогать. Как и в предшествующие времена, период эйфории и экономического подъема второй половины XV в. сопровождался расцветом монументального строительства под покровительством меценатов двора и городской олигархии. Невозможно перечислить все те здания и произведения живописи, которые на протяжении второй половины Кватроченто вошли в сокровищницу итальянского искусства. Ограничиваясь наиболее известными из них любому образованному человеку, скажем, что на эти десятилетия пришлось строительство Оспедале Маджоре в Милане (творение Антонио Аверлино Филарете) и Палаццо деи Диаманти в Ферраре, завершение Палаццо Дукале в Венеции и создание знаменитых фресок «Камера дельи Спози» кисти Андреа Мантеньи во дворце Гонзага в Мантуе. Только в одной Флоренции в 1450–1489 гг. было построено свыше 30 дворцов и вилл, а в 1489 г. началось сооружение величественного Палаццо Строцци. Еще более впечатляющий строительный бум наблюдался в Риме. Благодаря усилиям пап-меценатов и мыслителей эпохи Возрождения он из скопления руин и жалких лачуг, каким Вечный город был на протяжении всего Средневековья, стал превращаться в не имеющий аналогов в мире город, каким мы видим его и сегодня. Когда в 1455 г. было начато строительство Палаццо Венеция, данный район считался пригородом Рима. Однако очень скоро в результате предпринятых папами Сикстом IV и Юлием II мер по amenagement[165], прокладыванию широких уличных магистралей Корсо и Виа Джулия, Палаццо Венеция стал одним из монументальных центров города. Позднее Микеланджело создал невдалеке, на Капитолии, одну из живописнейших итальянских площадей. Однако еще до него в Вечном городе работали, перенимая опыт древних, и другие флорентийские мастера. Среди них архитектор Палаццо Венеция Бернардо Росселлино, Донателло, создатель гробницы Сикста IV Антонио дель Поллайоло, а также творившие в Ватикане фра Анджелико и Сандро Боттичелли.

Между тем не Флоренция и даже не сам Рим, а небольшие итальянские города являются наиболее ярким подтверждением того факта, что во второй половине XV в. именно conspicuous investment свидетельствовало о высоком социальном положении и богатстве правителя города. Достаточно вспомнить в связи с этим о небольшом городке Урбино, владении герцогов Монтефельтро. Сооружением урбинского дворца руководил знаменитый Лаурана, а в его росписи принимали участие такие выдающиеся мастера, как Пьеро делла Франческа и фламандец Йос ван Гент[166]. Желая отдать дань уважения родной деревне Корсиньяно неподалеку от Сиены, Пий II превратил ее в город. Об этом удивительном проекте напоминают, в сущности, лишь площадь и само название города — Пиенца, — что, в свою очередь, свидетельствует о размахе меценатства в эпоху Возрождения.

Таким образом, в итальянских государствах постепенно возобновился процесс создания и накопления состояний. Как известно, в социальной сфере это вылилось в дальнейшую консолидацию возникшей в предыдущие столетия правящей и финансовой олигархии, сконцентрировавшей в своих руках львиную долю богатств. История итальянских государств в тот период — это история стабильности и установления социального мира между существующими внутриполитическими институтами и правящей олигархией. Так, на протяжении второй половины XV в., от созыва «парламента» в 1458 г. до создания в 1481 г. Совета семидесяти, во Флоренции проводилась политика «завинчивания гаек», направленная на окончательное утверждение синьории Медичи и закрепление всей полноты власти за узким кругом олигархии. Установившаяся после Лодийского мира система политического равновесия итальянских государств поддерживала эту тенденцию и затрудняла возможные попытки внутреннего возмущения. А между тем их было немало. Достаточно вспомнить о заговоре Поркари против папы Николая V в Риме в 1453 г., о выступлении гуманиста Кола Монтано в 1476 г. в Милане или же о мятеже баронов против Арагонской династии в 1484 г. в Неаполе. Однако самый крупный заговор XV в. был подготовлен в 1478 г. флорентийским кланом Пацци против господства в городе Медичи и нашел активную поддержку папы Сикста IV. Как известно, нападение на Медичи произошло в соборе Санта-Мария дель Фьоре, и если синьору города Лоренцо[167] удалось спастись, то его брат Джулиано погиб от удара кинжалом. Однако независимо от того, достигли ли заговорщики успеха, убив тирана, как удалось осуществить задуманное Кола Монтано, или же потерпели неудачу, как это произошло во Флоренции и в Риме, заговоры XV в. не имели никаких политических последствий. Независимо от того, заканчивались ли подобные акции победой или поражением, политическое устройство города и государства оставалось прежним, а авторитет погибшего или же спасшегося синьора, напротив, возрастал. Так, в 1478 г. жители Флоренции растерзали заговорщиков, а одного из них — архиепископа Пизы повесили на стенах дворца. Как писал Никколо Макиавелли, по причине своей замкнутости заговоры были бесперспективной формой борьбы и не могли привлечь широкие слои населения. По их мнению, решение небольшой кучки принадлежащих по большей части к знатным фамилиям и отравленных ядом гуманистических и республиканских идей граждан убить синьора объяснялось исключительно намерением заговорщиков занять место убитого. На этом основании многие приходили к выводу о преимуществе олигархического строя и считали, что в сложившейся ситуации не следует позволять группе амбициозных граждан ставить под угрозу все те блага и спокойствие, которые им гарантировало поддержание внутреннего статус-кво. Кроме того, любые волнения могли пошатнуть хрупкую систему политического равновесия итальянских государств и подвергнуть опасности мир и национальную «свободу» Италии, в сохранении которых были заинтересованы все.

Флоренция — столица равновесия и Возрождения

В предыдущей главе была нарисовала картина истеблишмента: мира высокоразвитых государств, отстаивавших посредством системы взаимных гарантий и уступок сферу своего влияния и интересов, с одной стороны, и новой разбогатевшей олигархии, заинтересованной в сохранении собственного богатства и, следовательно, поддержании статус-кво, — с другой. В связи с этим необходимо рассмотреть влияние — и меру этого влияния — сложившейся ситуации на изменение общественного положения интеллектуалов, приводившей их к аристократической замкнутости и аполитичности, что, на наш взгляд, отличало великую культуру гуманизма. Однако для того, чтобы ответить на этот вопрос, следует обратиться к истории Флоренции — столицы политической системы равновесия и итальянского Возрождения.

Еще из школьных учебников известно, что при правлении Лоренцо Великолепного Флоренция находилась в центре системы политического равновесия итальянских государств