class="stanza">

У самовара я и моя Маша,

А на дворе совсем уже темно.

Как в самоваре, так кипит страсть наша!

Смеётся месяц весело в окно…

— бодро выдавал из динамика над дверью сипловатый голос Утесова.

В столицу Кубани приехали ближе к полудню, Исаев поймал у вокзала частника на «Победе». Погрузив в багажник вещи, семья двинулась к морю. Спустя три часа перед ними открылась Анапа, тянущаяся вдоль побережья, а за ней — до самого горизонта искрящаяся под солнцем синева.

— Это море, па? — широко открыл Алешка глаза.

— Оно, сынок, самое настоящее.

Дом, где их уже ждали, находился в частном секторе, во второй линии от золотистых пляжей. Новый, из ракушечника, с небольшим садом и виноградником. Подруга Оксаны — Валентина, была главным врачом одного из санаториев, а ее муж — военный моряк, служил в Севастополе и постоянно был в отлучке. Так что места гостям вполне хватало.

Утром, прихватив купальные принадлежности, все семья, включая Рекса, отправилась на ближайший пляж, который показала хозяйка. Плавали и загорали до полудня, а потом отправились к мангалам под тентом, где Николай с Оксаной съели по шашлыку, запивая прохладным рислингом. Алешка расправился с половиной, а остальное счавкал его приятель. На следующий день они посетили по-южному шумный базар, где прикупили домашних продуктов у разбитных казачек, а к ним целую корзинку алой шпанки[69].

Затем была поездка на Витязевский лиман, где взрослые принимали грязевые ванны, Алешка ловил в мелкой воде травяных крабов, а пес гонялся по берегу за чайками; поездка в поселок Утриш и другие интересные места, которых здесь было немало. Три недели отпуска пролетели незаметно, а в начале четвертой семья Исаевых, загоревшая и довольная, вернулась обратно.

В понедельник, когда подполковник, вышел на службу, его пригласили к Председателю.

— Как отдохнул, Николай Иванович? — поинтересовался тот, оглядев Исаева. — Выглядишь посвежевшим.

— Спасибо, товарищ генерал. Нормально.

— Тут такое дело, тебя вызывают на Лубянку.

— По какому вопросу, если не секрет?

— На месте все объяснят, — отвел Никитченко глаза. — Выезжаешь завтра.

— Понял. Разрешите идти?

— Да. Желаю удачи.

«Интересно, кому я там понадобился?» — думал, шагая по коридору, Исаев.

В центральном аппарате он знал только Дроздова, с которым работал по Шухевичу, да несколько раз пересекался с Судоплатовым. А в столице бывал всего один раз, еще перед войной, с родителями.

На Киевском вокзале, куда прибыл поезд, Николай спросил у патрульного милиционера, как добраться до площади Дзержинского, после чего спустился в метро и через двадцать минут вышел на нужной станции. Площадь впечатляла своим размахом, монументальным памятником Железному Феликсу в центре и зданием Комитета за ним, отделанным серым гранитом.

Когда орудовец[70] на переходе, в очередной раз взмахнув жезлом, остановил череду катящих по площади автомобилей, Исаев перешел на другую сторону, оказавшись у фасада, свернул вправо, а потом во внутренний двор, где в отдельно стоявшем здании предъявил дежурному удостоверение. Тот внимательно прочел, в открытом журнале нашел фамилию Исаева и выписал пропуск.

— Вам в средний подъезд, — протянул подполковнику пропуск вместе с удостоверением.

За высокой, темного дуба дверью в прохладном холле у Исаева снова проверили документы, после чего он поднялся по ступеням на третий этаж и пошел по ковровой дорожке вдоль длинного коридора, поглядывая на медные таблички.

Нужный кабинет обнаружился в самом конце коридора, подполковник, одернув китель, постучался и приоткрыл дверь:

— Разрешите?

— Да, — ответили изнутри.

Кабинет был с тамбуром, высоким потолком и обычной казенной мебелью. Слева от наполовину зашторенного окна, рядом с сейфом, в кресле за столом зеленого сукна восседал рыхлый полковник. Выглядел он лет на пятьдесят, имел бульдожье лицо и мясистый подбородок.

— Подполковник Исаев, — представился Николай, протянув пропуск.

«Бульдог» окинул его с головы до ног вязким взглядом, взял в руки пропуск и шевельнул губами:

— Присаживайтесь.

Исаев снял фуражку, сел на один из стульев у двери, а полковник, громыхнув дверцей, достал из нижней ячейки сейфа его личное дело с вытесненной звездой на синей коленкоровой обложке. Развязав тесемки, полистал, а затем поднял на Исаева бесцветные глаза:

— Расскажите, как давно вы знакомы с врагом народа Абакумовым?

Николай знал, что бывший министр госбезопасности СССР три года как арестован и находится под следствием, но такого вопроса не ожидал.

— Ну? — прервал затянувшееся молчание хозяин кабинета.

— С генерал-полковником я не знаком.

— Вот здесь значится, — постучал «бульдог» ногтем по анкете, — что он награждал вас именным оружием. Где и при каких обстоятельствах?

— В Управлении СМЕРШ 1-го Украинского фронта после Сандомирско-Силезской операции. Я был в числе многих, вряд ли это можно назвать знакомством.

— А в 46-м году во Львове, когда он проводил в вашем управлении совещание?

— Я там не был, находился в отлучке.

— Хорошо, мы проверим, — закрыл папку. — А теперь расскажите, что стало с тем резидентом «Абвера», за захват которого вы получили награду.

— Насколько знаю, его планировали использовать в радиоигре. Но это была уже не моя компетенция.

— Как установлено следствием, — откинулся полковник на спинку кресла, — после вербовки Абакумов использовал его для своих вредительских целей, передавая немцам, а затем англичанам секретную информацию.

«Бред», — подумал про себя Исаев, а вслух сказал:

— Мне об этом ничего неизвестно.

— А что можете сказать в отношении пособника Берии — Судоплатова? По нашим сведениям, будучи в командировке в Киеве, он не раз допускал антисоветские высказывания.

— С ним я встречался пару раз на оперативных совещаниях. Подобного не слышал.

— Не состоял, не был, не привлекался, — саркастически скривил губы чекист. — Подумайте, Исаев, с огнем играете.

— Я подумал.

— В таком случае изложите все то, что рассказали, в объяснении. Но учтите, обратного хода нет. Вы покрываете изменников и вредителей.

Достав из ящика стола несколько чистых листов, протянул Исаеву. Тот пересел за круглый ломберный столик в углу, положив рядом фуражку и вынул из внутреннего кармана кителя авторучку.

— На чье имя объяснение?

— Первого заместителя Председателя КГБ, товарища Лунева.

Когда спустя час оно было готово, подполковник завершил все фразой «написано собственноручно», поставил дату с подписью и вернул исписанные листы инициатору.

Тот внимательно прочел, хмыкнул, потом, вложив в папку с надписью «для доклада», сказал: «Ждите» и с папкой вышел. Вернулся не скоро, с багровым лицом, налил из графина в стакан воды, жадно выхлебал. Грузно усевшись за стол, сделал отметки в пропуске и, протянув Исаеву, буркнул:

— Пока можете быть свободны.

— Пока? — вскинул тот брови.

— Да, мы еще вернемся к этому вопросу.

Когда выйдя за дверь, подполковник спустился этажом ниже, на площадке его окликнули. Обернулся, рядом стоял