правду, которую я не смогу принять.

Теперь умоляющий взгляд с его стороны проскальзывает.

— Нет, я не просто так сюда прилетел, — говорю решительно. — Вижу, что хорошо себя чувствуешь, бодрее, чем раньше. И я благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. Но вопросов ещё много, которые хочу задать. И мне нужны ответы.

Дед насупился. Гнетущую паузу прервал шум снаружи.

— Хозяин, беда! — Вбежала бабуля.

— Что стряслось? — С радостью отвлёкся Фёдор, поднимаясь.

— Служивые пришли. Ксина на рынке поймали! А этот дурачок к нам и указал.

— Ох, дела, — заохал Фёдор и мне: — посиди пока я всё улажу.

Ждать не стал, вышел вслед за ними. И действительно у забора уже стоят трое конных полицейских. Но вид у них не такой уж и решительный. Они видят мой мехар.

А вскоре и меня.

Фёдор начал пресмыкаться, успев вперёд меня. К счастью другие китайцы умело спрятались. Поэтому дед с недоумением развёл руками, сказав только, что прогнал одного китайца, пытавшегося залезть в сарай.

Когда я представился, полицейские передумали с обыском, хотя, скорее всего, намеревались.

— Это уже не в первый раз, Андрей, — признался Фёдор, глядя, как конница уносится прочь. — Можешь не переживать, китайцы хорошо обучены. Как при тревоге действуют, прячась в землянках или подвале.

— Особенно твой Ксин обучен, — подковырнул я. — Найми из наших крестьян, я дам рублей.

— Жалко их, горемык, — выпалил Фёдор. — Куда их выгонять–то?

Дед очень быстро перестроился с нашего разговора и стал заговаривать мне зубы.

— Дай мне ключ от пещеры, — затребовал я, прерывая его полемику о том, какие хорошие рыбаки эти китайцы.

Дед снова переменился в лице. И заколебался. Отчего я насторожился ещё больше. У меня даже в груди стало холодеть от дурного предчувствия.

Вздохнув тяжело, он снял ключ с шеи и подал мне. Я думал, что пойдёт со мной, но Фёдор не сделал и шага. К сараю с замаскированным входом двинулся спешно. Зашёл, отворил дверь в погреб, сняв навесной замок и двинул вниз по засыпанным землёй ступеням, используя свет эрения с колец.

Судя по следам, Фёдор был здесь совсем недавно.

Вот только зачем?

Выйдя в пещеру, я увидел тёмный силуэт накрытого парусиной мехара Суслова. И мне вдруг почудилось, что он вот–вот оживёт и навредит мне. Прошмыгнув мимо, спешно включил эклектический рубильник. Пещера заполнилась светом, загудела электростанция.

Вроде ничего не изменилось.

Первым делом я пошёл в нишу, где оставил ящик с ценностями. Он был не тронут. Всё оказалось на месте. Я забрал оставшиеся драгоценные камни и сунул во внутренние карманы по одному золотому слитку. Решил часть своего клада перенесли в Именье на Слюдянке. А ещё подумал, что Анне потребуется капитал, счёт в банке, банкноты. Конечно, она могла пользоваться благами Корабля очень долго и получать с него воссозданные драгоценности и собранное в Байкале золото. Но это опасно, вызовет больше вопросов, если решит этим расплачиваться.

Много нужно сделать и помимо заботы о сестре.

Не знаю, в какой момент пришла эта мысль. Но я хочу организовать в Иркутске самый большой детский дом. С хорошими условиями и достойным образованием. А для этого нужны учителя, которые за копейки работать не пойдут.

У меня достаточно связей, чтобы по выпуску определять ребят в военные училища. Кто–то захочет быть моряком, я обращусь к Строганову, кто–то гусаром — Брусилов мой друг. Найдутся и желающие попробовать себя в меха–гвардии, и этим не откажу.

Тем более у нас в носовой части корабля в отсеке целых двести мехаров на консервации. А в год Иркутское училище выпускает не более двадцати пилотов, остальные выпускники, не выдержавшие испытаний, определяются в наземные войска.

Впервые пришла ошеломительная мысль о том, что теперь только я распоряжаюсь этой мощью. Сестра вряд ли полезет с этим разбираться. А у Небесной доступа нет. Вот почему она меня в Совет и зовёт.

Закончив с ценностями, собрался было обратно. Но меня потянуло к капсулам. Тем самым, разбитым. Теперь я знал, что это наши с сестрой саркофаги, в которых мы спали сотни лет.

Капсул уже на месте не было. И эта первая странность, из–за которой я вновь насторожился. Метнувшись к кузне, я понял, что Фёдор продолжил здесь работать. Печь была тёплой. А угля ещё больше, чем мы натаскали в прошлый раз.

Похоже, Фёдор продолжил делать кольца. Вот только откуда сердца…

С бешеным сердцем я повернулся к мехару. И двинулся к нему.

Теперь в глаза бросилось очевидное. Суслов стоит не так, как я его поставил!!

Когда сдёрнул парусину, дыхание перехватило. Нет, это всё ещё был Суслов. Вот только не было клинков, вырастающих обычно из обрубков рук. Теперь там полноценные руки и по два ствола неведомых мне орудий! Если бы я не имел дело с тульскими разработками, соображал бы дольше.

А теперь до меня дошло, что это орудия, какие тут и должны стоять. Вернее один из вариантов, какой возможен по технологиям моей родины.

Знания, которые так спешно влились в меня и быстро затёрлись вновь стали проявляться. Мехары и не должны носить металлические клинки. Возможны варианты более совершенные. Но в основном — это орудия, мощь которых невообразима на Земле.

Невообразима для любого пилота, обучавшегося когда–либо здесь.

Ведь изначальные варианты мехаров вообще без вооружения стоят в отсеках, я убедился в этом, когда видел их через окно в грузовой части Корабля. Это говорит о том, что пилот перед отправкой сам выбирает вооружение.

Земляне ничего не выбирали. Мастер сделал выбор за них.

Но теперь я вижу это. И понимаю, что в кабине мог быть только один. И это Надзиратель.

В момент горького осознания я вздрогнул, потому что до меня донёсся хлопок через тоннель, двери которого непредусмотрительно оставил нараспашку.

Не зная, что и думать, выскочил наружу.

— Федя! Зачем⁇! — Закричала бабка, рыдая.

Пронзительно завизжала и молодая китаянка убегающая прочь.

Домчав до нашего старого сарая, я рванул в него и увидел бездыханное тело Надзирателя, над которым уже выла старая экономка.

Он застрелился из винтовки, поставив дуло снизу.

Горечь нахлынула в унисон с несдержанностью бабки, но я проглотил ком и проморгал слёзы.

Жалость граничила с негодованием. Я разозлился на Фёдора. Мне хотелось потрясти его за грудки напоследок и высказать ему всё. Слабый, трусливый. Решил покончить с жизнью, побоявшись моих вопросов.

Что же ты скрывал⁈

На бочке сбоку