— Выходит, там, на острове, до сих пор открываются эти аномалии? Раз ты поймал ту змею.

— Рядом. Поймал-то на берегу, но там же расстояния плевые.

Отец рассеянно кивал.

— Хорошо, Алексей. После ужина жду тебя с отчетом. И журналистку эту свою приведи, я хочу с ней поговорить. А сейчас, пожалуйста, оставь меня. Мне нужно… Сделать пару срочных дел.

Нет, ему просто требовалось побыть одному. Переварить все услышанное, смириться с новой реальностью и понять, что можно сделать. Отец никогда не признается в слабости, но я-то знал, что эта информация больно по нему ударит. Отчасти поэтому я не торопился все рассказывать. В таких вопросах не может быть предположений — только факты.

Я поклонился.

— Как прикажете, ваша светлость.

— И еще. Ты говорил о той книге, в которой вычитал важные сведения. Она мне нужна.

А вот с этим проблема. Потому что книгу я выдумал. Такой просто не существовало в природе.

— К сожалению, я не помню ни автора, ни названия, — ответил я. — Но поищу. Не уверен, что взял ее в нашей библиотеке. Может, ходил в городскую…

— От этого многое зависит. Поищи внимательнее.

— Разумеется, ваша светлость.

Поднявшись из кресла, я был уже готов уходить, но внезапно отец меня окликнул.

— Благодарю тебя за откровенность, сын.

— Я хотел бы попросить вас о разрешении. — Отец удивленно на меня взглянул. — Татьяна. Я хочу увезти ее на неделю домой. То есть в Выборг. Для нее обстановка здесь все же стрессовая, а вдали от петербургской цивилизации она быстрее пойдет на поправку.

— Опять чего-то не договариваешь?

— Просто прошу мне поверить. Так будет лучше. Заодно и книгу поищу. Потому что здесь я ее точно не видел.

Светлейший князь устало вздохнул.

— Ваше путешествие повлечет за собой некоторые сложности, ты же понимаешь? Нужно выделить для вас отдельную охрану…

— Отец, у меня Черный Алмаз.

— Но от яда ты ее не уберег.

Шах и мат. Пришлось согласиться.

— Признаю поражение. Я недоглядел.

— Дело не в том, что ты тогда недоглядел, — неожиданно мягко сказал светлейший князь. — Мы не можем предугадать всего, что может случиться. Именно поэтому нужно подстраховываться и прикрывать тылы. Я не против того, что ты отвезешь Танюшу в Выборг, но если лекари разрешат. Я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку, слишком сильно поверив в себя.

Глава 15

— Завтрак для ее светлости!

В дверь настойчиво постучали, а в следующий момент служанка внесла в комнату поднос и растерянно огляделась по сторонам, ища, куда его поставить.

После того, как мы перебрались в Петербург, родное поместье заметно опустело. Вывезли кое-что из мебели, одежду, личные вещи, книги… Теперь родной дом казался наполовину пустым.

Комната Тани тоже заметно изменилась и стала далеко не такой уютной. Я даже распорядился поставить побольше ваз со свежесрезанными цветами из сада, чтобы Таня чувствовала себя приятнее в опустевшей комнатке.

Я жестом попросил служанку поставить поднос на письменный стол, и та тут же подчинилась.

— Спасибо, Люба, — кивнул я и жестом попросил ее нас оставить. Девушка и сама не желала задерживаться — в те редкие моменты, когда моя сестрица все же не могла себя контролировать, она могла пугать.

Но сейчас Танюша мирно спала, утопая в подушках. Я подоткнул одеяло и подошел к окну, решив дать ей еще немного времени на сон. Восстановление — дело важнейшее, но даже оно должно подчиняться режиму.

В саду как раз пропалывали любимые матушкины клумбы. Самые поздние пионы склонили тяжелые головы к земле, теряя лепестки. Время цветения почти закончилось. Жара спала, а ветер с Финского залива слегка трепал тонкие полупрозрачные занавески.

Таня тихонько застонала. Я обернулся.

Не открывая глаз, сестрица потянулась в постели, а затем принюхалась.

— Ммм…

— Доброе утро, Таня, — улыбнулся я и подошел к письменному столу. Обычно заваленный записками, тетрадями и книгами, теперь он почти пустовал. Я распорядился прихватить лишь один учебник, желая дать сестренке время отдохнуть как следует. В ее состоянии все равно было бесполезно нагружать разум учебой.

— Леша! — Таня откинула край одеяла и улыбнулась. — Который час?

— Время пищи физической и эфирной, — отозвался я. — Сейчас будем завтракать.

Таня слегка поежилась, оглянулась по сторонам и потянулась за вязаной накидкой, которую я оставил у изголовья кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Девчонка застыла, прислушиваясь к ощущениям.

— Знаешь, наверное, уже немного лучше, — тихо сказала она. — Но все равно как-то странно… Словно мне суставы выкручивает. И голод. Постоянно хочу есть. Но на еду смотреть не могу… Это так… нелогично.

Я задумчиво кивнул.

— Ничего нелогичного. Просто твой организм требует пищи иного рода.

Пока что оставив поднос на столе, я решил проверить течение эфира в теле сестры. Она привычно дала мне руку, и я принялся за диагностику. Ей действительно становилось лучше с каждым днем, но о полном выздоровлении говорить было еще рано.

— Ну как? — с интересом спросила сестра. — Жить буду?

— Я тебе помру! Будешь, дорогая. Причем долго и счастливо. Уж я постараюсь.

Сестра улыбнулась.

— Как ты додумался… Что я хотела сюда? — Она обвела свободной рукой пространство вокруг себя. — Как ты понял, что здесь мне будет легче?

Я пожал плечами.

— Дома и стены помогают. А ты все же выросла здесь. Да и воздух тут почище и свежее.

На самом деле это было лишь мое предположение, подкрепленное личным интересом. От меня не укрылось, что Таня тосковала по усадьбе, да и было полезно на недельку спрятать ее от чужих глаз. Но мной двигала не только забота о сестре.

В Выборге у меня было еще одно дело…

Я закончил вливать эфир в сестру, и ответом на эти манипуляции было громкое урчание в ее животе.

— Вот и голод проснулся, — смутилась сестрица. — Нормальный, человеческий… Что у нас на завтрак?

— Сейчас посмотрим.

Я снял с подноса клошер — массивный металлический купол, которым накрывали тарелку, чтобы еда не остыла. Мне в нос ударил аромат свежей выпечки и фруктов.

— Твои любимые блинчики со взбитыми сливками и ягодами. — Я принес столик на кровать Тани и поставил ей на